Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
Поскольку это был первый такой случай, в Москве он рассматривался как ЧП. Тоталитарная система пропаганды за границей путем культурных контактов на привязи дала трещину. Недаром сейчас пишут, что Нуреев был предшественником не только Михаила Барышникова, но и Михаила Горбачева. Было созвано срочное заседание Комитета госбезопасности, и за 48 часов Шелепин подготовил донесение в ЦК КПСС. Вот его текст:
Совершенно секретно
«Докладываю, что 16 июня 1961 года в Париже изменил Родине НУРЕЕВ Рудольф Хамитович, 1938 года рождения, холост, татарин, беспартийный, артист балета Ленинградского театра им. Кирова, находящийся в составе гастрольной труппы
3 июня сего года из Парижа поступили данные о том, что НУРЕЕВ Рудольф Хамитович нарушает правила поведения советских граждан за границей, один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Кроме того, он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых имелись гомосексуалисты. Несмотря на проведенные с ним беседы профилактического характера, НУРЕЕВ не изменил своего поведения.
Комитет госбезопасности по согласованию с Комиссией по выездам за границу при ЦК КПСС в тот же день дал указание резидентуре КГБ в Париже об отзыве НУРЕЕВА в СССР».
Далее в тексте сообщалось об отсрочках по инициативе посла и о крахе попыток задержать Нуреева.
Донесение на Р. Нуреева
Между тем измученный Рудольф метался и рыдал в своем заточении. Он боялся похищения агентами КГБ и не знал, что делать. «Я никогда не думал, что так случится» — в слезах сетовал он. Он и позже повторял это корреспондентам. Это явная неправда. Еще общаясь с Менией, он разглядывал фото балетов в иностранных журналах и говорил: «Я в этих театрах тоже буду танцевать» (Солуэй 2000: 91). В Вене он сказал Ролану Пети, что надеется когда-нибудь танцевать на Западе (Там же, 117). Друзьям он позже говорил, что впервые всерьез задумался о побеге во время поездки в ГДР (Там же, 137). «Что бы ты сказал, если бы я остался на Западе?» — спрашивал он Леонида Романкова за неделю до отъезда в Париж. «Это тебе решать», — отвечал тот, и Рудольф завершил: «Забудь эти слова» (Рудольф 1995, 93).
Вот сейчас его мечта исполнилась, хотя момент, действительно, выбрал не он. Но он быстро сообразил, что у него теперь есть не только шанс проявить себя в искусстве, но и абсолютно неизвестные ранее финансовые возможности. Уже через два месяца он сказал репортеру: «Здесь, на Западе, я собираюсь просить столько денег, сколько могу получить». Он сразу же стал получать восемь тысяч долларов в месяц, став самым высокооплачиваемым танцовщиком в мире, а еще через несколько лет он будет брать подобные суммы за каждое выступление.
Несколько позже по настоянию КГБ родственники и друзья писали ему письма, уговаривая вернуться. Мать Фарида дозвонилась ему на фешенебельный курорт Довиль и умоляла: вернись. «Мама, — перебил он ее. — Ты забыла задать мне один вопрос» — «Какой?» — спросила она. «Счастлив ли я». Она послушно задала этот вопрос. «Да», — ответил Рудольф — ей и КГБ (Солуэй 2000: 190). Тем временем в Ленинграде состоялся суд над изменником Родины. Приговор был сравнительно мягкий — с оглядкой на необходимость продолжать политику разрядки. Статья допускала смертную казнь, но ему дали семь лет заключения с конфискацией имущества. При жизни Нуреева приговор не был отменен. Неизвестно, как оценивал Соловьев свою роль в этой истории, но через несколько лет он покончил с собой.
6. Рядом с Эриком Бруном
Сергей Лифарь, в недавнем прошлом многолетний руководитель балета Парижской оперы, провозгласил Нуреева одним из лучших танцовщиков мира. Тем не менее в эту труппу, субсидируемую правительством, его нельзя было принять: Советы объявили, что
Знаменитый американский фотограф Ричард Авидон сделал серию снимков Рудольфа, в том числе и полностью обнаженного (эти он долго не публиковал — до 1967 г., когда такой снимок появился в декабрьском номере «Вог»). Другая американка — Мария Толчиф, самая известная американская балерина того времени, нашла Рудольфа, моментально влюбилась и поселилась с ним, ухаживала за ним, массировала ему ноги, в то время как он слушал музыку. Рудольф признавался друзьям, что когда он занимался сексом с женщиной, в голове он воспринимал это как мастурбацию (Солуэй 2000: 207). Для 23-летнего татарина в этой 36-летней американке с индейскими корнями самое интересное было то, что она была в прошлом женой датчанина Эрика Бруна, идола юношеских лет Нуреева. Когда осенью того же года от Эрика прибыло приглашение его бывшей жене танцевать вместе с ним на концерте в Копенгагене, Рудольф поехал вместе с ней.
Эрику было 32 года, и он слыл наиболее совершенным из танцовщиков. Чрезвычайно требовательный к себе, он был воплощением стиля и благородства в танце. «Я поприветствовал Мэри, — вспоминал Эрик, — и тут же сидел этот молодой танцовщик, небрежно одетый в джинсы или слаксы. Я сел, посмотрел на него повнимательнее и увидел, что он весьма привлекателен. У него был определенный стиль… некий класс. Это нельзя назвать естественной элегантностью, но это каким-то образом производило впечатление». В Бруне Рудольф увидел свой идеал. Высокий блондин, элегантный, длинноногий, с отточенной техникой, он танцевал необыкновенно чисто и поэтично. Он тоже вырос в семье без отца, с матерью и тремя сестрами — как нарочно, точно как у Нуреевых. Подобно Рудольфу, он больше тянулся к мужчинам. Они по уши влюбились друг в друга и выразили желание остаться одни. Толчиф закатила истерику, но ей пришлось уехать. Рудольф непрерывно учился у Бруна, старательно копируя его исполнение. Постепенно Брун начал ревновать Рудольфа к публике. Он никогда не имел у нее такого приема, несмотря на все совершенство своей техники. Его изумляла истерическая слава Нуреева.
Они были очень разные. Эрик был всегда сдержанным, контролировал все свои поступки, а Рудольф — неровным и спонтанным. Эрик много пил, Рудольф этим не увлекался. Эрик был весьма целомудренным, а Рудольф обладал непомерными аппетитами в сексе и был крайне неразборчив. Эрик не проявлял своих эмоций, а Рудольф требовал полной отдачи и стремился открыть в своем друге такие глубины страсти, которых тот и сам не подозревал. Это тревожило его, и он начал избегать Рудольфа.
7. Уникальный дуэт
В Копенгагене Рудольф брал также уроки у Веры Волковой, ведущего британского педагога русского происхождения. Волковой позвонили от величайшей балерины Англии Марго Фонтейн, чтобы разузнать, где находится и что собой представляет Рудольф Нуреев. «Он здесь», — ответила Вера. Последовало приглашение Нурееву приехать в Лондон и танцевать в концерте с Фонтейн. Он был младше ее на двадцать лет, но такова была и разница с Дудинской, а танцевал же успешно.