Другая жизнь
Шрифт:
Достали уже. Почему, почему… Надо, наверное, зачем-то. И женщинам нравится. Заснула, говорит, вечером с правого бока с голубоглазым, проснулась с другим мужчиной. Шутка.
Сколько драк в детстве из-за глаз было… И мечом поэтому научился владеть, чтобы сразу – чпок! и все, следующий…
Сделал вид, что пью, пополоскал рот; сделал вид, что водой запиваю, туда и выплюнул; зажевал. Хотя напрасно. Не похожи местные на мстителей. Жру мясо.
Дверь, скрипнув, отворилась. Вошли еще четверо. Пока все на них смотрели, выплеснул ром из кружки, поднес уже пустую ко рту, подергал кадыком.
Глянул на него, не переставая резать мясо.
– Не вы ли, уважаемый, будете по имени Глаз? – Говоривший коротко обернулся к трактирщику – оттуда уже несли кружку. Остальная троица уселась за соседним столом, выгнав оттуда каких-то работяг. Стражники через стол стали расплачиваться, намереваясь уходить. Правильно: «Зачем нам проблемы?» – девиз всех стражников всех времен и стран.
– Да, я. – Жаркое оказалось неплохим. Попробуй накормить тут падалью: прирежут сразу. Весело.
– Я думал, что вы, уважаемый… что вы будете держать себя поскромнее и неприметнее. – Говоривший отхлебнул пива и откинулся на спинку. Высокий, почти как я, широкоплечий, но какой-то бледный и заморенный. Камзол хороший, под ним пластинчатый панцирь. Тройка сопровождающих одета победнее, но вся обвешана оружием. Дерьмовым оружием. Интересно, как вон тот вислоухий будет размахивать парными клинками в такой кирасе – там же руки вместе не поднять… А у краснорожего рукоять явно не под его ладонь, при сильном ударе или блоке выскочит из руки, клянусь контулукской дохлой мышью. Третьего видел плохо: если что, с него и начну.
– А мне, уважаемый, плевать на то, что вы думаете. Я веду себя так, как считаю нужным.
Бледный дернул плечами.
– Может, мне надо было пригласить другого человека, – как будто бы сам с собой.
– Это ваше право, уважаемый. Мне на это тоже плевать. Не думаю, правда, что теперь кто-то придет к вам, если мы не договоримся.
– Вы мне угрожаете? – Он снова дернул плечами. Чего ты так нервничаешь?
– Нет, мне этого не надо, уважаемый. И скажите вашему бойцу, чтобы убрал арбалет. Пока он будет его поднимать, я все равно успею проткнуть вам горло, а потом, прикрывшись вашим бледным трупом, порежу и их.
Помахал пробегавшей мимо девчонке:
– Красавица, принеси мне что-нибудь попить простого, ну как сказать…
– Пиво, ром?
– Да, нет. Простого чего-нибудь попить.
– Мама кисель ягодный варила, хотите?
– Умница; большую кружку, очень большую, – и повернулся к снулому: – Так на чем мы остановились, уважаемый? А, да… Не надо меня пугать, не надо меня обманывать с деньгами. И я сразу говорю, берусь я за дело или нет.
– А, так вы еще можете отказаться? – скорчил гримасу тот.
– Да, если дело гнилое. Но если берусь, то делаю. Поэтому меня и нанимают, чтобы не тратить лишних денег, – и замолчал.
Девчонка принесла кувшин и две кружки, решила, что будем пить вместе. Нет уж. Ух, вкуснота, сам выпью.
– Да, меня не обманули, рассказывая о вас, уважаемый.
– Обманули, обманули. Все, кто много обо мне говорят, долго не живут. Или обманывают…
– Что-то вы, уважаемый, все про обманы да про обманы…
– Сразу
– Суета? – Бледный сделал попытку улыбнуться.
– Да, суета. Наймут себе идиотов, которые и оружие держать не умеют, только шваль базарную гонять да деревенских дураков. Вот и приходится объяснять, что к чему. Закапывай их потом…
Тихонько допили. Я – кисель, он – свое пиво. Посидели в тишине.
– Хорошо, я принял решение, – вот ведь боги: он решение принял… прямо глава Большого Коронного Совета… – я вас нанимаю.
– Ха. Говорите, что нужно сделать и сколько вы готовы за это заплатить, а я уже решу, браться или нет. – Я махнул рукой из-под стола, двузубая вилка воткнулась в потолок прямо над троицей за соседним столом. Те сглотнули и убрали свои ножи. Правильно, а то могу и занервничать. Хороший фокус: долго пришлось учиться, зато прекрасно выглядит.
Бледный перевел взгляд обратно на меня.
– Хорошо. Дело в моем брате.
Хорошо, не хорошо… рожай давай, бобер контулукский, задрал своими проблемами. Везде одно и то же. Братья, родители, дядьки, тетки, дележ денежек, земель и скотины. Мерзавцы. Может, мне и заказчиков опосля кончать? Нет, нельзя, клиент всегда прав.
Скучно. Спать хочу. В столицу, что ли, съездить?..
2 злыдня 317 года. Утро. Север. Второй
«Не люблю холод. Как они тут живут?.. А говорят, дальше будет только хуже». Придвинулся к камину, закинул еще пару поленьев. Старшина оторвался от своей кружки.
– Сам за дровами пойдешь. На два дня уже спалил.
– Холодно.
– Выпей вон. И на голову что-нибудь надень. Вся дрожь от головы.
– Ага, как местные, треух или платок. Спасибо.
Огонь качнулся. В приоткрытую дверь втиснулся Сержант, быстро захлопнул ее и присел к огню.
– Снег за ночь выпал.
– Вот ведь, хрень господня, – выругался я, – терпеть его не могу. А у нас окно завешено, так не видно. Много?
– По колено уже.
– Обалдеть. Как дальше поедем? Может, растает?
– Вряд ли. Там холод жуткий. – Сержант повернулся к огню спиной. – Прямо сел бы туда, в камин.
– Ага, чтобы твоей шерстью тут все воняло. Вон дымишься уже. – Я отпихнул Сержанта подальше.
– Это еще не все.
Теперь уже и Старшина поднял голову.
– Что опять?
– Не следишь за своим «пасынком». А он с ума сошел. – Сержант опять с кряхтением притиснулся к очагу.
– Что опять? Ром пьет?
– Хуже. Вышли утром во двор, он снег увидел, заорал, стал в нем валяться.
Меня передернуло. Взял очередное полено. Старшина заржал:
– Дурни. Снег – это хорошо. Мы стоим – так и те, кого мы ловим, тоже стоят.
– Да, нам бы способ найти, как по снегу идти, вот было бы здорово, – я опять отпихнул Сержанта, – всем хочется погреться, отвали, не заслоняй.
– А вы у Старшого спросите – раз он снег так любит, значит, на севере бывал; может, что-нибудь придумает. – Старшина тоже вытянул руки к огню.