Другая Золушка, или Четыре Часа До Полуночи
Шрифт:
– На что ты намекаешь, дорогая?
– со скрытой угрозой поинтересовалась женщина, откинув голову и сузив глаза.
Злата устремила на мачеху презрительный взгляд, изо всех сил стараясь сохранять видимость спокойствия, хотя в душе клокотал истинный ураган.
– Где, например, матушкина коллекция вееров? Где ее украшения? Ее жемчуг, ее рубиновый ларец?
– она говорила с напором, и с каждым следующим словом ее голос наливался силой.
– Я не понимаю, о каком ларце и жемчуге идет речь, -
– И, знаешь, давай не будем обсуждать семейные дела сейчас... при свидетелях, - и женщина повела рукой в сторону жандармов, жадно прислушивающихся к разгорающейся ссоре.
– Так что прикажете, мадам?
– встрепенулся их начальник, постаравшись стереть с лица нездоровое любопытство.
– Произвести арест?
– Произведите!
– вмешалась Злата, приободренная неожиданной мыслью. Выступив вперед, девушка задорно улыбнулась своей мачехе.
– Воображаю, какой выйдет конфуз... тень коснется всех членов семьи. И имя милой Линды тоже будет запятнанным... и придется моей сводной сестренке повременить с замужеством... если найдется идиот, который захочет на ней жениться, конечно.
Катрин поджала губы и после натянутой паузы с натугой произнесла:
– Ты умная... даже чересчур. Такая сообразительность опасна для жизни, знаешь ли...
– Ты угрожаешь мне в присутствии стражей закона?
– невинным голосом уточнила Злата.
Мачеха смерила девушку сердитым взглядом, явно сожалея, что глазами нельзя убить на месте.
– Я не угрожаю... просто комментирую...
– наконец, буркнула она, словно признавая поражение. Злата торжествующе улыбнулась, и Катрин тихо добавила - так, чтобы слышала лишь ее падчерица: - Но не слишком радуйся... я злопамятна.
– Я тоже, - нисколько не смутилась та, выпрямляясь.
– Я тоже...
Их взгляды пересеклись, женщины как будто бросали вызов друг другу. В глазах Златы горел дерзкий огонек, Катрин смотрела холодно и зло.
– Так как нам поступить, мадам?
– вмешался в разговор жандарм, которому, видимо, наскучило прислушиваться к дамскому обмену колкостями.
– Мы на службе...
Катрин тяжело вздохнула и, обернувшись к нему, мрачно сказала:
– Я не хочу скандала, поэтому, думаю, арестовывать не нужно... пока.
– Но это наш долг, - не слишком настойчиво запротестовал жандарм, который, видимо, не горел желанием проявлять излишнюю активность.
– Отпускать воровку на свободу негоже...
– Я не воровка!
– вспыхнула Злата... и, надо признать, злость была ей к лицу.
– Да, отпускать негоже, - охотно согласилась Катрин и с удовольствием продолжила, посмотрев в глаза ненавистной падчерице, яростную реплику которой нагло проигнорировала: - Я предлагаю временный домашний арест... пускай посидит под замком. А кто-нибудь из ваших молодцев посторожит ее...
Злату эта идея не ободрила, и главу жандармов - очевидно, тоже. Он выпучил глаза и изумленно
– Мадам!
– в голосе сквозь слой напускной почтительности прорезалось легкое раздражение.
– При всем уважении, Вы предлагаете немыслимое!
– Это немыслимое, как вы изволили выразиться, стоит денег...
– многозначительно произнесла Катрин.
И Злата, увидев, как вспыхнули глаза мужчин, поняла, что решение будет не в ее пользу...
8b
– Что-то произошло, Ваше Высочество?
Луи не сразу расслышал вопрос. Принц находился в собственных покоях и, сидя в любимом глубоком кресле, задумчиво вертел в руках изысканную туфельку на шпильке.
– Что с Вами, Ваше Высочество?
– настойчиво повторил все тот же голос.
На сей раз Луи отреагировал. Вскинув голову, он мрачно посмотрел на невысокого худощавого парня с тщательно уложенными каштановыми кудрями, увенчанными дорогим оливковым беретом с крупным изумрудом, и шальными карими глазами. Молодой человек был облачен в расшитый драгоценными каменьями зеленый бархатный камзол, а его узкие бедра обхватывал широкий ремень с тяжелой шпагой наперевес.
– Какое, к дьяволу, Высочество!
– сердито проворчал принц, снова опуская взгляд на туфлю, которая как будто интересовала его куда больше непрошеного собеседника.
– Для тебя я просто Луи.
– Да ладно, я так, любя, - усмехнулся парень и, кивнув на кресло напротив, с шутливым почтением спросил: - Разрешите, милорд?
– Разрешаю, милорд!
– в тон ему ответил принц и раздраженно добавил: - Какого черта, Генрих?! Мы приятельствуем с детства!
Устроившись в кресле, Генрих беззаботно пожал плечами и спокойно пояснил:
– Да ладно, я ведь только сын герцога, не короля!
– Я не в настроении, Генрих, - мрачно предупредил Луи и поставил туфельку на соседний столик.
– Да, кстати, - проследив взглядом за действиями принца, переключился на другую тему сын герцога.
– Чего ты вцепился в эту туфлю?
– Это... это особенная вещь.
– Особенная?
– недоуменно повторил Генрих, с любопытством воззрившись на туфельку Златы.
– А что в ней особенного?
– Она принадлежит одной юной прелестной особе... с которой я бы не отказался познакомиться поближе...
– задумчиво отозвался Луи. Склонив голову набок, он продолжал изучать туфельку.
– И за чем дело стало?
– пренебрежительно фыркнул Генрих.
– С твоим титулом ты с любой красоткой сблизишься за пять минут!
– Видимо, не с любой, - суховато возразил Луи, покоробленный тоном приятеля.
– С ней этот фокус не удался.
– Почему?
– казалось, искренне удивился Генрих.
– Я жажду подробностей!