Другие грабли
Шрифт:
— Надеваю плащ и борюсь с преступностью, — сказал я. — Ведь на самом деле я — Бэтмен.
— Преступность, я смотрю, пока побеждает, — сказала Ирина.
— Вовсе нет, — сказал я. — Если присмотреться, то она выглядит еще хуже, чем я.
— Только не говорите мне, что на самом деле разделяете эту теорию, — сказала она.
— Какую именно теорию?
— Про то, что добро должно быть с кулаками.
— С тех пор, как умер Махатма Ганди, мне и поговорить-то об этом не с кем, — вздохнул я. — Выходит, вы за непротивление злу насилием?
— Я еще
— А пора бы.
— Но разве не вся жизнь дана нам для моральных исканий? — поинтересовалась она.
— Ну, наверное, можно и так использовать, — сказал я.
— Но вы, я так полагаю, все ответы уже нашли?
— Не все, но некоторые.
— Может быть, поделитесь знанием с той, кто еще ищет?
— А смысл? — спросил я. — Ответы зависят от вопросов, а вопросы — штука индивидуальная.
— Разве они не вечны?
— Вечны, но индивидуальны, — сказал я. — Я знаю только один вечный ответ, который подходит всем.
— Сорок два?
— Сорок два, — согласился я.
— Но какой был вопрос?
— Может быть, мы никогда этого не узнаем, — сказал я.
Тут прозвенел звонок и нам пришлось закончить эту беседу и отправиться на уроки.
Отличник Макаров бежал кросс.
Это было мучительное занятие для него и не менее мучительное зрелище для всех остальных. В частности, для меня.
Он пыхтел, он сопел, он хрипел так, что его было слышно с другого края стадиона. Он был весь красный, он вспотел так, что оставлял на земле мокрый след. Все остальные пацаны уже прибежали и переговаривались между собой, а ему оставался еще почти целый круг.
И при всем при этом он вполне укладывался по времени, чтобы получить честную тройку. Я решил, что если он добежит, то добавлю ему балл.
А ведь вырастет, получит хорошее образование, заработает кучу денег и часть из них по настоянию молодой красивой жены потратит на личного фитнес-инструктора… Хотя тоже не факт.
Кто его знает, что там произойдет в этом будущем.
Мысли мои сами по себе вернулись к Седьмому, как главному потенциальному источнику достоверной информации. Не так уж важно, был ли это один человек или два разных, просто похожих друг на друга. Я пытался найти в его действиях систему. Он появлялся дважды и дважды пытался меня убить, но ведь должно же быть хоть что-то еще…
Макаров добежал.
— Молодец, четыре, — сказал я, даже не глядя на секундомер.
Одноклассники принялись хлопать его по плечам. До конца занятий оставалось еще минут двадцать, так что я выдал им футбольный мяч, чтобы они заняли себя сами, а сам присел на скамейку и принялся вносить оценки в журнал, чтобы потом время на это не тратить.
Чего же такого я должен сделать в начале следующего года, если сидящие в будущем кураторы отдела Х настаивают на моей ликвидации? Что вообще может сделать обычный школьный физрук?
Может быть, кто-то из моих учеников — историческая личность? Фамилии, вроде бы, незнакомые… Или наоборот, кто-то из моих учеников может стать исторической
В задумчивости я закончил вести занятия, в задумчивости я переделал все бумажные дела в учительской, в задумчивости я вышел из школы, развернув свои стопы в сторону дома, намереваясь в задумчивости зайти в магазин, обстоятельно поужинать и пораньше лечь спать, терзаемый сомнениями.
Из задумчивости меня вырвала сцена ссорившихся Артема и Ирины. Они стояли друг напротив друга и разговаривали на повышенных тонах. Обычная, в общем-то, ситуация, в которую посторонним лучше не вмешиваться. Потому что они-то потом помирятся, а ты навсегда останешься крайним и лезущим не в свое дело.
А мне-то тем более лучше пройти мимо, я и так не в настроении. Точнее, в том настроении, в котором я могу сломать кому-нибудь что-нибудь важное, о чем потом даже не пожалею.
Так что я сунул руки в карманы куртки и ускорил шаг. Мне оставалось сделать всего десяток шагов, чтобы перестать видеть их даже периферийным зрением, после чего этот случай окончательно перешел бы в разряд «не мои проблемы», когда он ударил ее по лицу.
Тыльной стороной ладони, наотмашь. У нее аж волосы от удара взметнулась.
Она бросила ему короткую резкую фразу, развернулась и пошла прочь, и, в общем-то, я все еще мог пройти мимо и сделать вид, что ничего не заметил, как он догнал ее, схватил за руку и развернул лицом к себе.
Я резко повернул в их сторону.
— Это все, — сказала она ему.
— Ни хрена, — сказал он. — Я с тобой еще не закончил. Все будет, когда я решу…
— Эй ты, ушлепок, — дипломатично сказал я, подходя ближе. — Убери грабли, садись в свою машину и тихонько вали отсюда.
— А то что? — спросил он.
— А то будет плохо, — сказал я.
— Не вмешивайтесь в это, Василий, — попросила Ирина. Как будто это в принципе было возможно.
— Слышал ее, Вася? — ухмыльнулся Артем. — Не вмешивайся в это. Мы сами разберемся.
— Нет, — сказал я. — Я твои методы уже видел, дальше ты будешь разбираться с человеком твоей весовой категории.
— Ты хоть знаешь, на кого прешь? — спросил он.
— В сортах ушлепков не разбираюсь, — сказал я.
Обычно я не стесняюсь бить первым, но сейчас мне почему-то было важно, чтобы начал он. Наверное, я не хотел выглядеть агрессором в глазах Ирины, это иррациональное.
По счастью, Артем был не из тех, кто заставляет себя ждать. Он выпустил ее руку и попытался двинуть мне в челюсть, и стало понятно, что определенную технику ему поставили, а вот скорости не довезли.
Я легко уклонился от удара, а потом съездил ему по носу. Судя по ошеломленному выражению его лица, для него это стало полной неожиданностью. Но я считаю, что это был полезный жизненный урок. Каждый раз, когда человеку прилетает в нос, он должен задаться вечным вопросом, а не заслужил ли он этого своим поведением?