Другой мужчина
Шрифт:
– Спасибо. Ну, всё, пока. Извини, если разбудил.
– Не разбудил. Всё хорошо. Пока. Доброй ночи.
– Доброй.
В пустом среди ночи зале единоборств, потный и измотанный, я лупил боксёрский мешок. Уставший после качалки, именно этого я и добивался. Вымотаться так, чтобы приехать, лечь на кровать спиной, шумно выдохнуть от охватившего тело блаженства и заснуть. Заснуть крепко, надёжно, железобетонно. Без этих дум до утра в полусонном и раздражённом состоянии.
Я упёр руки в колени и согнулся в поясе, чтобы отдышаться. Легонько позвякивая
Снял взмокшие от пота шингарты, повертел запястьями, размотал эластичные бинты, сложил всё в сумку и ушёл в душ. В душевой я долго нежился под струями тёплой воды, тщательно намыливался мятно-эвкалиптовым гелем, который любил за чувство свежести, а потом принял контрастный душ, чтобы чуть взбодриться для дороги.
Спустя минут десять вышел из клуба со спортивной сумкой наперевес и направился к своему "крокодилу". Тело ныло уставшими мышцами, но спать я не хотел. Впрочем, тут только до кровати добраться: как лягу на спину и разрешу себе расслабиться - тут же вырубит. Я посмотрел на часы - без двух минут четыре. Часиков пять посплю точно.
Так и случилось. Меня вырубило, как только я пришёл домой, вымыл руки и упал на кровать. Сразу.
На следующий день я не выдержал, потому что и на работе думал об этой Ольге, о том, что же послужило причиной её отказа, и о том, почему она так запала мне в душу. Всё это мешало сосредоточиться на происходящих бизнес-процессах. Я стал слишком задумчивым. Даже, пожалуй, рассеянным.
Примерно в семь вечера я подписал документы с Зелянским и Жуковым. Оплатив треть ресторанного счёта, распрощался с ними, вышел из "Кафе Пушкинъ" и направился по Тверскому бульвару в сторону площади Никитских ворот - хотелось пройтись.
Погода была ясной, солнечной и радовала тёплым ветерком. Похоже, бабье лето вступило в законные права. По бульвару прогуливалось много людей, в основном молодёжь, но чересчур шумно не было и я набрал сестру.
– Приве-е-е-ет!
– тут же отозвалась она.
– Как ты там поживаешь, акула капитализма?
– Привет, - улыбнулся я.
– Слушай, нормально поживаю. Не выспался вот только.
– А чего так?
– хихикнула она.
– Опять по бабам колесил?
– Я смотрю у тебя настроение хорошее, - ухмыльнувшись, ответил я.
– Это хорошо.
– Да, хорошее, мы тут всем офисом выбрались в парк - шашлык готовим, сейчас вино будем пить. Погода-то какая прекрасная!
– Да, погода чудесная, - согласился я.
– Слушай, Кариш, я чего звоню-то. Я Маришке весь день набирал, а у неё всё время абонент недоступен.
– Ой, прости, что не предупредила....
– Да ладно, всё нормально!
– Я просто не думала, что ты её сегодня наберёшь. Короче, утопила она телефон свой в луже и сегодня они с папой будут новый покупать. Если не купили ещё. Мне пока не звонили сообщить. Ты приедешь сегодня к нам? Я тут часиков до девяти побуду и поеду домой.
– А ты где? Хочешь я тебя заберу?
– Ой, слушай, буду признательна! Я тогда Лёне наберу, чтобы не мотался с Маришкой туда-сюда. Я в Серебряном Бору, если что. Тебе удобно?
– Да, вполне.
– Ой, ну отлично! Тогда как поступим - мне тебя набрать или ты сам ближе часикам к девяти позвонишь?
– Давай лучше я. Надежней будет. Да и что тебе отвлекаться от тусни? Единственное что - телефон при себе держи.
– Да он у меня в руках постоянно, Игорёш, ты что!
– рассмеялась она.
– Мне ж мои периодически звонят. В общем, договорились, да?
– Да. Наберу тебя примерно без десяти девять, чтобы ты меня сориентировала, куда конкретно подъехать.
– Окей, братик, договорились!
– Всё, сестричка, целую.
Каринка была немного хмельна и в прекрасном настроении, когда я её забрал. Сыпала новостями, расспрашивала о моей работе, о женщинах, о том, собираюсь ли куда-нибудь полететь в октябре. В общем, дорога до их дома в Крылатском пролетела быстро, и вскоре мы, купив большой и красивый сливочный торт, поднимались в лифте на их двадцать четвёртый этаж.
Вид у них из окон на Москву, особенно ночную - открывался просто сумасшедше прекрасный. Мы часто тусили вместе на лоджии, иногда курили кальян и обсуждали всякие интересные темы.
Я обнял Лёню, похвалил его фигуру - он явно немножечко постройнел, затискал в объятих выбежавшую к нам с мамой обрадованную Маришку, и спустя десять минут мы уже все сидели в столовой и пили чай с тортом.
Я долго не знал, как подступиться к интересовавшей меня теме, чувствовал себя чуть ли не шпионом. В итоге, когда Маришка увела меня за руку к себе смотреть её коллекцию игрушек из "Киндеров", я присел перед ней на корточки и спросил:
– Мариш, слушай, а ты помнишь мальчика, с которым мы на дне рождения твоего приятеля катались на ватрушках с горки?
Мариша важно кивнула.
– Конечно, - сказала она.
– Мы с ним дружим. У него ещё мама очень красивая и ты на неё всё время смотрел.
Я хмыкнул. Даже скорее хрюкнул.
Маришку это порядочно развеселило и она принялась хохотать, задирать мне кончик носа, чтобы он был похожим на пятачок и хрюкать. Она так развеселилась, что я тоже не удержался и рассмеялся. Когда мы немного успокоились, я сказал ей:
– У меня к тебе важное дело, Мариш.
– И какое?
– прищурилась она.
– Секретное?
– Ну как секретное, - пожав плечами, сказал я.
– Для мамы с папой не секретное, а для мальчика этого, пожалуй, да. Ему пока не надо говорить.
– Его Гришей зовут.
– Точно, - кивнул я.
– Гришей. Хороший парнишка.
– Да, весёлый. Мне с ним интересно.
– А вы только по телефону общаетесь?
Маришка кивнула.
– Слушай, а ты знаешь, где он живёт?