Другой взгляд
Шрифт:
– Это всего лишь скелет, – успокоил брата Гейбриел, положив перчатку со всем ее содержимым на старую кровать. – Человек, которому принадлежали эти кости, отошел в мир иной два века назад.
– Да, но это не просто скелет, а скелет Сильвестра Джонса, великого алхимика, нашего предка и основателя тайного общества, – возразил Калеб. – Это был очень хитрый и очень опасный во всех смыслах человек. Кто знает, может, он не хотел, чтобы его лабораторию вскрыли после стольких лет?
Гейбриел вернулся к сундуку.
– Если бы он так сильно желал сохранить
Эти письма пылились в архивах общества, пока Гейбриел не обнаружил их несколько месяцев назад и не расшифровал тайный код алхимика.
Он вставил ключ в замок и сразу же понял, что ничего не выйдет.
– Замок слишком заржавел, – заявил он. – Неси инструменты.
Через десять минут совместными усилиями братьям удалось открыть сундук. С резким противным скрипом медленно поднялась крышка, но ни взрыва, ни всполохов огня, ни других неприятных сюрпризов не последовало.
Гейбриел и Калеб заглянули внутрь.
– Столько потрачено усилий ради возможности обрести горстку золота и драгоценных камней, – сказал Калеб.
– Слава Богу! Затевая эту экспедицию, мы и не надеялись отыскать несметные сокровища, – согласился Гейбриел.
Единственным предметом в сундуке оказалась маленькая записная книжка в кожаном переплете.
Молодой человек достал книжку и осторожно раскрыл ее.
– Думаю, здесь записана та самая формула, о которой алхимик завуалированно рассказывал в своих письмах и научных трудах. Наверняка он считал ее намного дороже золота и драгоценностей.
Пожелтевшие страницы были испещрены надписями на латыни, сделанными аккуратным почерком алхимика.
Калеб наклонился и заглянул на первую страницу, чтобы получше рассмотреть бессмысленную на первый взгляд мешанину из букв, цифр, символов и слов.
– Это написано очередным дурацким кодом, – покачал головой молодой человек.
Гейбриел перевернул страницу.
– Любовь ко всевозможным секретам и кодам члены тайного общества пронесли через все эти годы.
– Я никогда не встречал более одержимых и скрытных эксцентриков, чем члены тайного общества.
Аккуратно закрыв записную книжку, Гейбриел пристально посмотрел на Калеба:
– Знаешь, есть немало людей, которые могут сказать про нас с тобой то же самое.
– Мне кажется, называть нас эксцентриками не совсем правильно, – помрачнел Калеб. – Хотя более подходящий эпитет мне пока на ум не приходит.
Гейбриел не стал спорить. В детстве они получали удовольствие от собственной эксцентричности, принимая это как должное, но с возрастом оба сильно изменились и стали намного осторожнее в суждениях.
А теперь, ко всему прочему, Гейбриелу приходилось иметь дело с отцом-вольнодумцем, ярым приверженцем теории эволюции Дарвина; Ипполит Джонс мечтал как можно скорее женить своего наследника. Гейбриелу казалось, что отцу попросту было интересно узнать, передадутся ли внуку сверхъестественные способности сына.
«Черта с два», – думал Гейбриел.
Он не хотел играть роль подопытного кролика в такого рода эксперименте. Когда настанет время жениться, он сделает свой выбор без посторонней помощи.
Молодой человек взглянул на брата:
– А тебе не приходило в голову, что мы являемся членами общества, которое состоит из скрытных интровертных эксцентриков, одержимых тайнами и загадками?
– Это не наша вина, – заявил Калеб и наклонился, чтобы получше рассмотреть один из старинных инструментов на рабочем столе. – Вступив в это общество, мы всего лишь исполнили сыновний долг. Тебе прекрасно известно, что наши отцы сошли бы с ума, если б мы посмели отказаться от членства в их драгоценном обществе. А тебе вообще грех жаловаться. Это ведь ты уговорил меня пройти всю эту чертову церемонию.
Гейбриел опустил глаза на черное с золотом кольцо из оникса, которое он носил на правой руке. На камне был выгравирован алхимический символ огня.
– Я знаю, – проговорил он.
Калеб тяжело вздохнул.
– Я учитываю обстоятельства и отдаю себе отчет в том, что тебя самого заставили принять членство.
– Да. – Гейбриел опустил тяжелую крышку сундука, внимательно всматриваясь в начертанные на золотой обшивке слова. – Надеюсь, это не какое-нибудь алхимическое проклятие, типа «тот, кто осмелится открыть этот сундук, к рассвету умрет мучительной смертью»?
– Скорее всего это именно проклятие или же какое-то предупреждение, – повел плечами Калеб. – В прошлом алхимики любили баловаться подобными вещами. Но мы-то с тобой современные люди и не верим во всю эту чепуху.
Первый человек умер три дня спустя.
Его звали Риггз. Это был один из жителей деревни, которых Гейбриел нанял, чтобы упаковать содержимое склепа в коробки и погрузить их на телеги.
Тело обнаружили в старинной аллее возле доков. Риггза убили двумя ножевыми ударами. Сначала пронзили грудь, а потом полоснули по горлу. Старые камни вокруг пропитались кровью. Убийца воспользовался собственным ножом жертвы, который теперь валялся возле тела с потемневшим от крови лезвием.
– Мне сказали, что Риггз привык жить один. Испытывал тягу к алкоголю, продажным женщинам и кабацким дракам, – уточнил Калеб. – Местные жители считают, что рано или поздно он бы все равно плохо кончил. В деревне бытует мнение, что он сцепился с кем-то, кто оказался быстрее или удачливее его самого.
Молодой человек замолчал и вопросительно взглянул на брата.
Повинуясь неизбежному, Гейбриел опустился на колени рядом с телом. Он неохотно поднял нож за рукоятку, перевел взгляд на лезвие, испытывая шок от мгновенного осознания истины. Он почувствовал, что в рукоятке ножа по-прежнему ощущался огромный запас энергии. Это и неудивительно, ведь убийство было совершено всего несколько часов назад. Вероятно, лезвие до сих пор несло в себе сильный заряд эмоций, потому что Гейбриел ощутил некое возбуждение, зародившееся в глубине его существа.