Друиды

Кендрик Томас Даунинг

Суть вопроса такова: каким образом можно совместить возвышение жречества и религии среди главенствующих в Галлии кельтоязычных племен с общепринятыми воззрениями, упомянутыми Цезарем, о том, что они зародились в стране, в которую сами кельты проникли только после расселения в Галлии? В соответствии с привычным положением дел, ожидалось бы, что религия уходит корнями в области, составляющие древнюю родину ее приверженцев. Однако в данном случае считается, что она возникла на отдаленной окраине кельтского мира.

Сначала обсудим дошедшие до нас сведения о британском происхождении. Цезарь писал о друидизме, что его наука, под которой он подразумевает то ли учение друидизма, то ли его организацию, то ли и то, и другое, [263] как думают,возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию. Таким образом, он сообщает не об утверждении или установленном положении дел, а об определенной точке зрения. И все же это нельзя назвать пустой догадкой, поскольку он добавляет, что желающие основательнее познакомиться с его принципами отправляются для обучения в Британию.

263

Судя по контексту, Цезарь имеет в виду друидическую организацию, однако я полагаю, что он говорит об учении. Друидизм в Галлии был хорошо организован, и вряд ли в этом следует видеть британское влияние. Кроме того, очевидно, что Цезаря в первую очередь мог интересовать вопрос о происхождении друидической доктрины бессмертия души.

Я не думаю, что замечание Плиния [264] имеет какое-либо значение для этой проблемы. Он говорит о том, что магия (а под магией в данном случае он подразумевает друидизм) процветала в галльских провинциях и проникла до такого отдаленного края земли, как Британия, где ее обряды исполнялись с такими церемониями, что создается такое впечатление, будто именно от этого острова заимствовали свой культ персы. Это просто означает, что Плиний, который обобщал сведения о магии, хотел указать на то, что определенная форма магии, хорошо известная в Галлии, также достигла необычайного процветания в Британии; но он столь же далек от утверждения, что британская магия зародилась в Галлии, как и от веры в то, что между Персией и Британией существовали прямые связи. Поэтому этот отрывок никоим образом не умаляет значения точки зрения, зафиксированной Цезарем. [265]

264

Естественная история, XXX, 1, 4 (с. 122 выше); фразу ut d'edisse Persis videri posseможно понять и так, что она означает, будто британцы получили свои познания в магии напрямую отперсов; однако я не сторонник такого прочтения.

265

Самую обоснованную критику этого отрывка из Цезаря можно найти у W. F. Tamblyn, American Historical Review, XV (1909-10), p. 23.

Из этого следуют важные выводы. Очевидно, для того, чтобы убеждение в британском происхождении друидизма получило такое распространение, сам друидизм должен был иметь долгую историю существования в Британии до времени Цезаря. Однако галльские друиды были известны внешнему миру уже около 200 г. до н. э.; поэтому, по всей вероятности, они закрепились в Галлии примерно за сто лет до этой даты, а британский друидизм (но не британские друиды) в таком случае должен уходить корнями в еще большую древность. Иными словами, если мы сочтем утверждение галла, со слов которого его записал Цезарь, выражением действительно бытовавших представлений, сложно уклониться от заключения, что в начале латенского периода, во времена установления первых кельтских контактов с Англией, в Британии существовал какой-то своеобразный религиозный элемент, который после кельтского завоевания попал на кельтскую почву и распространился по всей Галлии, дав начало тому, что впоследствии получило название друидизма.

Однако возможно ли точно определить этот британский элемент в друидизме? Было ли это само жречество или же друидическая теология и учение?

Прежде всего вряд ли это было жречество, ибо, если мы вспомним о том, насколько глубоким было влияние служителей религии во всех наиболее важных сферах галльской жизни, сложно представить себе, чтобы такая полная перестройка кельтской религии, повлекшая за собой полное подчинение кельтов жреческой касте, явилась делом рук жрецов покоренного населения в отдаленной и недавно захваченной провинции. Конечно, можно было бы предположить, что у кельтов не было жрецов, и поэтому они привлекли на свою службу британцев, после чего эти оппортунисты основали кельтскую организацию друидов. Однако это было бы крайне неудовлетворительным объяснением, если бы в поддержку точки зрения, согласно которой друидическое жречество является британским нововведением, больше не нашлось ничего добавить.

Однако по этому поводу можно сказать еще кое-что, так как иногда полагают, что жрецы друидического типа не свойственны индоевропейскому народу и потому не могут иметь кельтское происхождение. По этому мнению, кельты, подобно древним грекам, латинянам и германцам, управлялись королями и вождями, облеченными как гражданской, так и духовной властью и исполнявшими обычные жреческие функции, такие как жертвоприношение и общение с богами. Если полагать, что кельты ничем особенно не отличались от соседних индоевропейских народов, а тем более от племен, находящихся на том же культурном уровне развития, нужно сделать вывод, что в ранний период своей экспансии они не обладали организованным жреческим сословием, и потому друиды не связаны с кельтским происхождением. Кельтские легенды, сохранившиеся в Ирландии, несомненно, отражают древние представления о божественности королей, так что имеется определенное подтверждение того, что религиозная сфера находилась в ведении кельтских вождей, когда кельты достигли Ирландии. И здесь кстати будет вспомнить о том, что в войске Бренна, вождя кельтов, разграбивших дельфийское святилище, не было ни жрецов, ни авгуров. [266]

266

Павсаний, Описание Эллады, X, 21, 1. Если в отрывке речь действительно идет об этом. Павсаний пишет, что излишне самоуверенный и тщеславный вождь не взял с собой греческих прорицателей и не принимал во внимание знамения; далее он выражает сомнения в том, что кельтам было известно искусство прорицания. То есть речь идет о том, что Бренн был слишком высокомерен, чтобы советоваться с прорицателями; но значение даже этого утверждения умаляется следующим замечанием, которое показывает, что Павсаний ничего не знал о кельтской религии. Поэтому вопрос заключается в следующем: был бы греческий историк столь невежественным, если бы Бренн взял с собой друидов?

И тем не менее мы не должны без тщательного исследования принимать на веру положение, согласно которому сами друиды были изначально иноземцами, проникшими в кельтское общество и узурпировавшими жреческие функции кельтских королей. По моему убеждению, говорить о том, что у кельтов, поскольку они принадлежат к индоевропейской языковой семье, не было своих жрецов, было бы преувеличением. Кроме того, представления о божественности короля составляют лишь одну стадию в эволюции религиозных взглядов, и, должно быть, даже в столь раннюю эпоху существовала тенденция разграничивать между королями и другими лицами светские и духовные функции, которые до того принадлежали одному лишь королю, и таким образом совершить переход на следующую стадию, когда отправление религиозных культов доверяется особому жреческому сословию. И действительно, мы определенно находим свидетельства такого перехода: например, жрецы были у латинян, а у германцев, не имевших жреческого класса во времена Цезаря, он появляется ко времени Тацита. Что же касается воззрений, по которым могущественное жречество, обладающее сложной организацией, чуждо индоевропейцам, то вот кельты со своими друидами, и вот индийцы со своими брахманами.

Поэтому, по-видимому, невозможно определить период, в который у кельтов не могло быть жрецов, даже если мы признаем (что я охотно делаю), что кельтские короли, обладавшие религиозными функциями, по времени предшествовали появлению обособленного жречества.

Рассмотрим и другой вопрос. Если кельты заимствовали саму идею жречества из Британии, не следовало бы ожидать, что в самой Британии мы найдем свидетельства существования жреческого сословия, столь же знаменитого, как и галльские друиды? Довольно странно, что представители следующей волны завоевателей, проникших на Британские острова, вынесли из столкновения с местным жречеством на удивление слабое впечатление, даже хотя к этому времени местный жреческий класс (согласно этой теории) занял ведущее положение у кельтов. Действительно, римляне оставили свидетельства, сводящиеся лишь к тому, что были некие дикие люди, называемые друидами, однажды побуждавшие защитников Англси к яростному сопротивлению. [267] Больше о них ничего не говорится, даже во время мощного восстания; в самом деле, по-видимому, Боудикка сама совершала жертвоприношения, не прибегая к помощи жрецов.

267

См. с. 126.

С другой стороны, можно допустить, что докельтское жречество, отвечающее требованиям этой теории, существовало в Ирландии. В целом в преданиях ирландские друиды представляются не столь организованным сообществом, как галльские друиды, лишенным, по-видимому, единого главы в лице верховного друида. Легенды изображают их скорее могущественными волшебниками, а не жрецами. Однако я совершенно не исключаю возможности того, что легенды, прошедшие сито христианской обработки, отражают действительность лишь в самой слабой мере. Поэтому, по моему мнению, мы не располагаем сведениями, необходимыми для того, чтобы с уверенностью говорить о том, что ирландские жрецы являлись сообществом, по образцу которого было создано могущественное сословие галльских друидов. Напротив, наши свидетельства указывают на иной вывод. Нам определенно известен весьма существенный факт, а именно то, что ирландские друиды обслуживали кельтскую систему годовых праздников в ее центральноевропейской форме. Это обстоятельство позволяет нам взглянуть в самое средоточие проблемы. На мой взгляд, практически невероятно, чтобы ирландские друиды, если они продолжали докельтскую традицию, одновременно обладали достаточной силой, чтобы войти в общество завоевателей и навязать им свою организацию, и вместе с тем были настолько слабы, что сделали своими главными торжествами два древних кельтских праздника.

И здесь естественно обратиться к «аргументу дуба», выдвинутому Юлиусом Покорным. [268] Он отмечает, что культ этого дерева, как доказано, составлял общий элемент индоевропейской религии и что галльские друиды являлись служителями этого культа. Поэтому, если бы у кельтов уже были друиды, когда они переправились на Британские острова, они несомненно принесли бы с собой культ дуба, так как в Британии растет множество этих деревьев. Однако странным образом дуб очень редко упоминается в богатой раннеирландской литературе; с дубом не связано никаких суеверий, не зафиксированы и легенды, связывающие с ним друидов; напротив, их священным деревом была рябина. Поэтому Покорный считает, что в Ирландии не было культа дуба, а это можно объяснить, только предположив, что ирландские друиды первоначально являлись жрецами народа, незнакомого с этим культом. Иными словами, галльские друиды почитали дуб только потому, что галлы, среди которых они жили, были менее затронуты влиянием докельтского населения Британских островов, чем завоеватели Британии и Ирландии, и поэтому наряду с новым друидическим учением сохранили этот обычай своих индоевропейских предков. И если друиды когда-то составляли жреческое сословие у народа, которому не был известен культ дуба, а кельты, как нам хорошо известно, почитали дуб, из этого следует, что друидов нельзя считать исконным кельтским жречеством.

268

Mitteilungen deranthrop. gesell, in Wien, XXXVIII (1908), p. 44.