Друзья Высоцкого
Шрифт:
Прилетевшая Марина тоже не теряла присутствия духа. Она попросила Абдулова срочно вывезти в укромное место бумаги умершего мужа. Самым надежным тогда им показался офис брата иранского бизнесмена Бабека Серуша, который для очень-очень многих был недосягаем. В последние годы Серуш много помогал Высоцкому в заграничных проблемах.
«Хорошо помню, что я вынес два чемодана, положил в машину, поехал, – как страшный сон, вспоминал Всеволод. – И поверьте: это не было игрой в казаки-разбойники… Я долго ездил по Москве, чтобы убедиться – за мной никого нет. А потом поехал на Кутузовский. Подъехал прямо к офису, причем въехал туда, куда нельзя было въезжать, оставил там эти два чемодана…»
Вскоре после похорон Высоцкого он, не сдержавшись, признался дочери Юлии: «Знаешь, мне после Володиной смерти
Только дочери Абдулова Юлии Марина Влади доверила перевод своей заветной книги о муже «Владимир, или Прерванный полет». В издательстве «Прогресс» ей предложили на выбор несколько кандидатур профессиональных переводчиков. Но Влади сказала: «Чужому человеку я всего не объясню. Нужен свой». «Марина пришла к нам вечером, – рассказывала Юлия, – часов в десять. Положила на стол сигнальный вариант книги на французском и сказала: «Почитай. Завтра утром я приду. Если тебе понравится и ты согласишься переводить, значит, книга выйдет на русском. Если нет – ничего не будет». Она ушла. И я, честно говоря, очень боялась начать читать. При всем уважении к Марине я все-таки опасалась, что это будут мемуары вдовы великого человека. Этого не произошло». Как только книга Марины появилась в Москве, ее смели с прилавков. Хотя с каких там прилавков (до них она не дошла) – из подсобок, среди «своих». Впоследствии Юлия Абдулова стала доверенным лицом Марины Влади, ее официальным представителем в России во всех сложных перипетиях, связанных с творческим (и прочим) наследием Владимира Семеновича Высоцкого.
После смерти Высоцкого к Абдулову пришло пугающее одиночество. Он продолжал себя считать рыцарем Круглого стола: «Только так. Я направлен на копье. Мне наплевать, что будет дальше. Только когда Его не стало, я напарываюсь вдруг на то, что, оказывается, так не принято себя вести, как мы вели. А разве можно иначе? Фантастическое такое счастье, такая сказка, что я знал этого человека. Где ты сейчас есть, дорогой, любимый Володя? Пусть тебе будет хорошо. И не сердись, если я немножко здесь тебя обожду, прежде чем встретимся…»
В кино он с тех пор снимался эпизодически, просто ради заработка, соглашаясь даже на самые малюсенькие роли. Потом, когда резко сдала память, сам стал отказывался сниматься, понимая, что может подвести. Говорил: «Ничего не помню. Всё пропил, а что не пропил – разбил в автокатастрофах…» Словом, в прямом и переносном смыслах оказался «за кадром». Записывал пластинки, занимался дубляжем в кино (самые известные ленты – «Человек дождя», «Список Шиндлера», «Гарри Поттер», «Властелин дождя»), озвучивал роли на радио, там ведь читка текста хотя бы шла по бумажке… Но когда ему как-то предложили озвучить короткий, 15-минутный документальный фильм, разволновался так, что не смог взять себя в руки, стал сбиваться, путать слова. Прервал работу и ушел.
Отмахивался от сочувственных взглядов, уверяя всех: «У меня есть друзья для приятного досуга, достаточно работы, чтобы этот досуг обеспечить, хватает здоровья, чтобы работу выполнять – а что еще надо?.. Может быть, я не гонюсь за славой, потому что в актерской профессии с детства…»
Раскол МХАТа Всеволод Абдулов воспринял как творческую и человеческую трагедию. В самый разгар репетиций спектакля «Последние дни» о Пушкине распрощался со сценой. Он должен был играть Вяземского… Роль друга поэта для него была очень близка и дорога. Был такой душевный подъем. Абдулов перечитывал Пушкина, все, что написано о нем. Именно тогда он обратил внимание, что «наиболее «красочные» мемуары вышли из-под пера людей, едва знакомых с Александром Сергеевичем. По-настоящему же близкие ему люди были немногословны… Поэтому я предпочитаю молчать…». В последний момент, когда до выпуска оставалось совсем немного времени, Ефремов вдруг заявил, что не видит Абдулова в роли Вяземского: лицо, мол, не подходит…
Уйдя из МХАТа, Абдулов какое-то время выступал в роли главного героя, читая со сцены воспоминания Сергея Образцова в спектакле Театра кукол «Великий пересмешник». Действие разворачивалось в старом московском доме, точно в таком же, в каком прожил всю жизнь он сам. Ему было легко играть героя. А потом вдруг
Алкоголь был роком семьи Абдуловых. Осип Наумович без рюмочки коньячку день не начинал. Он был другом знаменитого водочного короля Смирнова, и они вместе частенько гудели в белокаменной. Гуляли, рассказывают, талантливо. У Абдулова-старшего не выдержали сосуды головного мозга. Увы, сын унаследовал слабости отца.
Излюбленным местом Абдулова был «Елисей», знаменитый старинный гастроном на Тверской, где в закутке специально для него стоял стульчик. А приятелей хватало с головой…
Но судьба смилостивилась и послала ему ангела-хранителя в образе Ольги Свиридовой. Она пришла в дом Абдулова по просьбе одного из друзей помочь Всеволоду по хозяйству, побыть чем-то вроде горничной. Рассказывала: «Я с детьми и мамой сидела на бобах… В первый же день постирала рубашки… А уже вечером перестала быть горничной. Стала просто любимой женщиной, которую он стал представлять своим знакомым так: «Олька, моя тринадцатая жена». И добавлял: «Меня любят. Первый раз в жизни…»
Она говорила: «Если бы Сева не встретился со мной, то, возможно, этих последних двух лет жизни у него просто не было бы. Сева привык ничего не есть, раз в три дня отварит пельмени, заправит их уксусом и посыплет перцем – готова закуска. Собутыльники быстро находились… Как же, сам Петюня Соловьев из «Места встречи» ими не брезгует!.. Юля раз в три месяца позвонит: «Как папа себя чувствует?», привезет мне подарок – за то, что за папой ухаживаю – обстирываю его, кормлю, – и снова исчезнет».
Ольга «огнем и мечом» отваживала с глаз долой сиюминутных приятелей из «Елисея». Она считала, что Всеволод умер оттого, что кишечник просто высох из-за отсутствия пищи. На брелоке с ключами носил каменную черепашку – символ долголетия. Амулет подарил он ей за несколько дней до своей смерти.
Всеволод Осипович Абдулов умер 27 июля 2002 года, не дотянув пяти месяцев до своего шестидесятилетия. Как всегда, 25 июля в маленьком уютном ресторанчике собрались друзья помянуть Владимира Высоцкого. Всеволоду стало плохо. Одни говорят, оторвался тромб… Дочь Юлия утверждает, что у отца была гангрена кишечника: «В тот вечер, когда ему стало плохо, я вызвала «Скорую». Непонятно было: не то что-то с сердцем, не то какие-то боли в животе. А в принципе было похоже на симптомы инфаркта. Предложили ехать в больницу на Соколиную гору. Но он, улыбаясь из последних сил, стал врачей выпроваживать: «Все в порядке, извините!» И когда я спросила: «Папа, что ты делаешь?» – он ответил: «Нет, нет, я не могу, у меня завтра работа…» Но отца все-таки отвезли. Сначала в больницу в Текстильщики, потом перевели в 15-ю, на Вешняковской улице… Знаю, что он умел терпеть любую боль. Но тут, видно, было невмоготу. И он, извиняясь сквозь зубы, стонал. Как был сильным человеком, так им и остался. Стискивал зубы до последней минуты. Когда мы приехали в больницу, оказалось, спасти его уже невозможно. Через час его не стало».
На Введенском кладбище на похороны собрались самые близкие друзья. Говорили теплые слова, вспоминали о том, что ключевыми для Абдулова были понятия «благородство», «честь», «доброта». Даже Эдуард Володарский, с которым Абдулов был на ножах в последние годы, сказал: «Редко, когда бог помещает талант в адекватную ему человеческую оболочку. С Севой было счастливое исключение».
…Когда 29 декабря 2002 года друзья собрались отметить день рождения Всеволода Осиповича, в дверь осиротевшей квартиры позвонили: «Вам телеграмма, правительственная! Распишитесь…» Кто-то наскоро поставил автограф на квитанции и прочел вслух: «Уважаемый Всеволод Осипович! Примите самые сердечные поздравления с шестидесятилетним юбилеем. Доброго вам здоровья и радости, успехов и удачи в исполнении задуманного». Это была телеграмма Министерства культуры России. Чиновники запоздали: «задуманное» Абдулов уже исполнил. Он обещал пережить Высоцкого на три дня. Он и умер через три дня после похорон друга, с отсрочкой на 22 года.