Дрянной декан

Райот Людмила

Я и сама оцепенела, мигом вспомнив, что сегодня зачем-то решила щегольнуть своим самым смешным и "детским" бельем. Перевернулась набок и попыталась натянуть юбку обратно, чтобы спрятать закрытые хлопковые трусики с улыбающимися кошачьими мордашками, но декан не позволил мне этого сделать. Завороженно глядя на кажущийся нелепым в таком ситуации принт, он наклонился и прижался ртом к моей заднице. Оставляя долгий мокрый поцелуй в том месте, где тугая резинка трусов чуть сдвинулась в сторону, приоткрывая розовый след на упругой белой ягодице.

Он сделал это так благоговейно,

что я чуть не умерла от разрыва сердца, заходясь судорожными вдохами и рвущимися наружу полустрастными-полуистеричными всхлипами. Потом Верстовский вернул меня в положение лежа на спине и поцеловал мою ногу у пальчиков с внутренней стороны ступни. И мужественно промолчал, когда я от щекотки дернулась и заехала конечностью ему по лицу. Но после задрал мое платье еще выше и поцеловал в напряженный от паники живот.

– Моя несносная девчонка...
– выдохнул он.

– А ты - моя дрянной мальчишка...
– пробормотала я, распаляя его еще больше и закрывая глаза.

29.1. Побег

Какая страсть могла тебя заставить

Прочь от меня бежать, меня оставить?..

("Сон в летнюю ночь", У. Шекспир)

После всего, что произошло, Верстовский уснул сном младенца, прижимая меня к себе и чуть ли не улыбаясь во сне. Я же практически не спала, лишь иногда проваливаясь в подобие глубоко анабиоза, когда чувства и мысли отключались почти полностью, но на фоновом уровне продолжалось бодрствование. И это "почти" не дало отдохнуть и выспаться как следует.

Через несколько часов такого мучения, когда по ощущениям уже близилось раннее утро, но ноябрьское небо еще не спешило светлеть, я выбралась из-под руки декана и долго ползала по темной комнате, пытаясь наощупь отыскать снятые в порыве страсти вещи. Платье и туфли нашлись довольно быстро, а вот с таким небольшим предметом одежды, как трусики, возникли сложности. Несколько раз стукнувшись головой, локтями и коленями о выступающие углы мебели, я плюнула на это дело и решила великодушно подарить свои "слипы" Верстовскому.

На память о сегодняшней ночи и о себе.

Первый этаж, гудевший до поздней ночи, некоторое время назад все-таки затих. Я тихо вышла из спальни, намереваясь прикорнуть где-нибудь снизу, а после того, как все проснутся, сделать вид, что никуда не отлучалась. Странно, но создалось ощущение, что дом за ночь остыл. Не припомню, чтобы вчера хоть сколько-нибудь мерзла, сейчас же по телу бежали мурашки, а по коридору гулял сквозняк.

Внизу царила удручающая атмосфера. В полумраке, разбавляемым желтым сиянием настенных светильников, открылась картина послепраздничного упадка. Среди беспорядка, состоящего из разбросанных личных вещей, остатков еды и пятен от напитков на полу, возлежали спящие тела. Я решила попытать счастья на кухне и попятилась оттуда в ужасе: на большой мраморной столешнице громоздились пустые бутылки, фужеры и пластиковые стаканчики, а в раковину, судя по всему,

кого-то вырвало. Похоже, Ромке с утра придется несладко. А декану придется вызывать клининг по новой...

– Рита?
– окликнул знакомый голос. В прихожей обувался Женька.
– Где ты была? Я искал тебя...

– Зачем?
– грубовато оборвала его я, чувствуя, как спирает горло.
– Какая разница, где была? Ты, вроде бы, не мой парень.

Конечно, надеяться на то, что моего отсутствия никто не заметит, было слишком самонадеянно. Но то, что его заметили даже настолько незаинтересованные на первый взгляд люди, ужасало.

– Оу, ладно, прости, - парень примирительно поднял руки. Он выпрямился и полез искать свою куртку в ворохе чужих пальто и пуховиков.
– Мы с Игорем и Славиком едем в город, такси уже на подъезде. Хочешь с нами? Парни ждут на улице.

Я раздумывала всего мгновение.

– Хочу. Подожди минуту, мне надо найти мою сумку.

Метнулась в гостиную, нашла на подоконнике свои чулки, сумку и телефон. На мобильном, переведенном в беззвучный режим, было три пропущенных вызова от Юльки... Я похолодела, но заставила взять себя в руки. Потом, все потом.

Часы давно пробили двенадцать, но моя сказка про невозможную, неравную любовь немного затянулась. Карета превратилась в тыкву, а мне пришла пора возвращаться в реальную жизнь. Бежать из прекрасного дворца, вместо туфельки потеряв куда более интимную часть гардероба.

Снаружи было еще темно. Черный сад схватило легкой изморозью, неопавшие, грустно повисшие листья побелели, покрылись кристалликами льда. Холод пробирал до костей, забирался под юбку платья, остужал все еще ноющее, зацелованное до пылающих ожогов тело.

Такси ожидало за воротами, и мы вместе с Женей сели в натопленный салон к остальным парням. Я уныло откликнулась на веселые приветствия и прислонилась лбом к прохладному стеклу. За окном автомобиля заскользили серой лентой виды и пейзажи: фонари, заборы частных участков, трасса, огни столицы...

Что почувствует Верстовский, когда поймет, что я испарилась после нашей первой и единственной совместной ночи?.. Неважно.

Я не могла сейчас думать еще и о его моральном благополучии. Мысли о декане отскакивали от сознания, словно упругие теннисные мячики. Слишком много всего произошло за последние недели, слишком много эмоций, сомнений, страхов и надежд. Я будто переполнилась переживаниями и лопнула. Взорвалась в оргазмическом наслаждении, повредив и разворотив при этом самое себя.

Конечно, секс ничего не решил, а только усугубил проблему. Оставалось надеяться, что отныне декан успокоится и перестанет изводить меня вниманием. Если он перестанет постоянно маячить перед глазами, я тоже смогу вернуться к нормальной жизни. Хотя после того, что случилось ночью, забыть Верстовского будет тяжелее вдвойне. Это воспоминание получится разве что выжечь каленым железом...

Водитель довез меня до дома без пятнадцати шесть. В родных стенах мне наконец-то удалось уснуть, вот только по пробуждении кошмар похмелья продолжился, усиленный муками раскаяния.