Дубликат
Шрифт:
Обрадованный ученик бросился к очнувшемуся старику, чтобы помочь встать. Заботливо поддерживая сильно исхудавшего учителя под локоть, юноша проводил его за занавеску в углу мастерской, где можно было умыться и привести себя в порядок. Парню казалось, Ахмед слишком ослаб — двигался он чересчур медленно. Однако, тот отстранил мальчика, сказав хриплым спросонья голосом, что через некоторое время присоединится к ним.
— Как чувствуешь себя, друг мой? — участливо спросил бедуин, когда в левой руке учителя оказалась чашка с обжигающим ароматным кофе.
— Странные ощущения. Ничего не болит, почти не чувствую горячее рукой, — ответил старик. — Даже не знаю, рад ли я, что проснулся здесь и сейчас. Может быть, я все-таки умер от старости?
— Всё получилось, мой друг, всё отлично! — заулыбался Салим. — Ты теперь будешь жить и здравствовать еще как минимум пару десятков лет. Также как и я тогда — после живительной воды из этого сосуда. Быть может, наконец, женишься и вернешься в родные края…
— Нет, пожалуй. Время, как видишь, можно купить, но стоит ли разворачивать его обратно? — грустно усмехнулся Ахмед. — Спасибо тебе, Салим, ты человек слова.
— Не всегда удаётся сдержать данное обещание, но тот, кто не прилагает усилий, чтобы отдать долг чести, достоин презрения Аллаха.
— Как прошло испытание моего лучшего ученика?
Затаив дыхание, Гарман слушал рассказ о том, что задумали и с блеском провернули хитрые старики. Бедуин планировал выкрасть ключ, когда учитель отойдёт ко сну под действием напитка из грааля. Пройти в лавку ему удалось без всякого труда. Ахмед был уверен, что, обнаружив пропажу, ученик обязательно возьмётся делать дубликат, и не ошибся.
Восхищённо рассматривая новый ключ, учитель цокал языком и одобрительно качал головой. Сравнив копию с оригиналом, которую предусмотрительный Салим вытащил из складок плаща, Ахмед провозгласил:
— Ты мастер, Гарман, хороший мастер. Обучение закончено. Такую качественную копию кроме меня теперь может сделать ещё один мастер, и это ты.
— Учитель, неужели я свободен и могу съездить навестить отца с братом? — как дорогой семизар [8]сиял юноша. Затаив дыхание, он ждал ответа.
— Да. Поезжай, и можешь не возвращаться. Когда вернётся твой напарник, я тоже отпущу его домой, как и обещал. — Старик всё-таки не удержался и показал парню на какую-то несущественную царапину, которую никто другой не заметил бы: — Вот посмотри, здесь на внутренней стороне ключа негодная полировка. И вообще, дубликат чуть светлее. Недодержал на огне.
Ворчание Ахмеда могло бы продолжаться бесконечно, но Салим вновь принялся заваривать кофе и старик успокоился. Он протянул копию ключа Гарману:
— Держи, ты заслужил право быть хранителем грааля. Ну, скажем так, помощником хранителя, — Ахмед кивнул на ухмыляющегося бедуина.
— Учитель, но зачем мне ключ? И что это за странная чаша с водой, заставляющая спящих видеть кошмары и кричать по ночам? Мне хотелось бы знать.
— Если Салим позволит, расскажу. Твоя помощь может понадобиться в самый неожиданный момент, — задумчиво проговорил старик. — У меня нет детей, Салим тоже одинок. Мы должны кому-то передать тайну продления жизни, пока нас всех не забрал к себе Всевышний. Ты ведь как сын мне, хоть и другой веры. Но для меня это не имеет большого значения.
Как выяснилось, ключ действительно имел ценность, но отнюдь не художественную. Скорее, он выполнял роль своеобразной карты с надписями и знаками, указывающими дорогу к целебному источнику. Вода, стекающая в далекой аравийской пещере со сталактита, приобретала особые свойства только при попадании в грааль, из которого пил учитель.
Сосуд из белой глины с мелкими тёмными вкраплениями по всей поверхности особым изяществом не отличался. Он выглядел как обыкновенная высокая двуручная чаша, расширяющаяся от основания к середине и плавно сужающаяся к горловине. Объемные закруглённые ручки располагались не с двух противоположных сторон, как это обычно делается у кувшинов, а ближе друг к другу. Таким образом, наполненную доверху чашу удобно было нести перед собой, удерживая двумя руками.
Гарман давно не видел старика в таком бодром состоянии — его лицо светилось радостью, морщины чуть разгладились, а взгляд был полон жизни. Учитель находился в прекрасном расположении духа и, чувствуя прилив сил, решил рассказать о событиях давно минувших лет. Навсегда покинув аравийские земли три десятка лет тому назад, Ахмед не собирался возвращаться на родину. Он родился и вырос в Северном Йемене в семье целителя, лечившего больных с помощью каленого железа, травяных настоев и мудрой беседы.
Ахмед был младшим сыном в семье, но первым помощником отца — старшие братья разъехались кто куда, не желая заниматься врачебным делом. Юный лекарь взрослел, учился и набирался опыта. Он неплохо умел лечить переломы и вывихи, простуду и лихорадку. Ему часто приходилось вместе с отцом делать кровопускание, вскрывать воспаления и стягивать раны. К тому, что Ахмед был левшой, местные жители относились настороженно, но других знахарей в округе не было и многие закрывали глаза на суеверия.
Пришло время, и молодой лекарь взял в дом жену, родившую ему сына. Отец старел, глаза подводили его, поэтому Ахмеду пришлось взять на себя всю лечебную практику. Когда старого знахаря забрал к себе Аллах, сын уже слыл уважаемым и известным на всю округу целителем — смерть всегда обходила стороной его пациентов.
Однажды ночью в дверь к знахарю постучались путники, одетые как бедуины из Аравийских пустынь и вооруженные до зубов. Гости очень спешили, были суровы и немногословны. Их прислал шейх, у которого тяжело заболела дочь. Девушку через неделю отдавали замуж за брата влиятельного шерифа соседских земель — породниться с потомком пророка считалось большой честью. Срочно требовалась помощь опытного лекаря, поскольку девушке с каждым днём становилось хуже.
Разыскивая хорошего лекаря, путники добрались через горный перевал и систему подземных переходов из провинции Абха к единственному известному им знахарю в трех днях пути. Не спросив согласия Ахмеда и отказавшись от традиционного угощения, воины потребовали, чтобы он взял собой всё необходимое. Они намеревались немедленно отправиться в путь, прихватив с собой врача. Тот едва успел предупредить жену об отъезде, пока поили лошадей, и отряд тут же двинулся в обратный путь.