Дуэль на троих
Шрифт:
Едва я протяну руку к своей кобуре, Пикар, конечно же, выстрелит…
– Ну хватит!.. – отец попытался встать, но снова оперся на стену, не в силах сдержать мучительного стона.
– Действительно, мне хватит, – кивнул на тайник полковник. – Ведь победителю достается все. Иначе в чем же смысл победы?
– Да пошел ты!..
– О! – На секунду Пикар воздел руки с пистолями к небу и непринужденно вернул в прежнее положение. – Сколько изящества и благородства а ля рюс! Как мне будет его не хватать.
И тут нас выручил прадед. В тайнике вдруг звякнула последняя случайная монетка. И психопат-полковник резко развернул свои стволы туда…
За две секунды достать пистолет, взвести курки, прицелиться и метко выстрелить найдется десяток умельцев в любом полку, но – увы! – я не из их числа. Зато я всегда любил в переменках между лекциями подраться на палках.
В тот же миг, цапнув ближайшее оружие, что было под рукой – железный лом копателей, – я в броске ахнул Пикара по рукам.
Один пистолет у него все же успел выстрелить. Пуля оцарапала мне руку.
Обезоруженный полковник отскочил и нервно засмеялся. Я надвигался на него с самым бандитским оружием в мире, прикидывая куда бить. Вот вечно я долго думаю там, где не надо!..
И Пикар успел, сбежав от меня, по широкой дуге сделать полукруг и подобрать чью-то валявшуюся саблю. А ведь матушка часто говорила отцу, что беспорядок в кабинете – не к добру!
Теперь Пикар уже не бегал от юнца с дурацким ломом, который я попробовал использовать как пику, а легко перешел в наступление.
– Бакалавр Сорбонны пришел на урок фехтования! – Он злорадно захихикал. – Первый и последний в его жизни…
Краем глаза я видел, что отец, скрипя зубами, ползет к валяющимся возле убитых пистолетам, но полковник тоже видел это. И вот, сделав фланговый маневр, отшвырнул ногой пистолеты в бойницу.
Надо признать, Пикар владел оружием изящно и уверенно. А я защищался и нападал довольно неумело.
Папа, морщась, полз теперь к часовенке.
– Да, юноша, это вам не шпильки втыкать штабным олухам, – похохатывал Пикар.
– Как самокритично!
– Чего не скажешь о вас! – Здесь он все-таки полоснул по моей руке и выбил импровизированную «пику». – Ха-ха! Русский медвежонок всерьез полагает, что овладел искусством фехтования?.. Ха-ха!..
Он даже великодушно позволил мне поднять другой клинок – настолько был уверен в победе и упивался своим мастерством.
– За полгода войны ты так и не усвоил правильно ни одного приема! Как же думаешь побеждать противника?
– Неправильно! – прорычал я, исхитрился, сделал ложный замах справа и в миг, когда полковник его отбивал, шарахнул ему сапогом между ног.
Пикар взвыл и попятился, быстро семеня со сжатыми ногами. С этой минуты начался его разгром…
Отец, вскарабкавшись по плитчатым ступенькам, ударил в малый колокол часовни. В рассветной мгле над полуживым городом поплыл осиплый звон…
Пикар, бросив меня, побежал к часовне. Я метнулся следом, испугавшись, что поганец зарубит отца. Но, видимо, не решаясь меня оставить в тылу, полковник только быстрым взмахом сабли срезал малое бильце с веревки. Колокольчик пал прямо в монетную россыпь, черпнув ее будто песок.
Пикар тут же развернулся ко мне. В его глазах я прочитал твердое решение покончить со мной одним-двумя ударами.
И впрямь первым ударом он легко выбил, черканув мне по пальцам возле эфеса, клинок. А вторым… Вторым был удар барона Бекле. Я сразу понял, что папаша заманил полковника к часовне именно для этого.
Со скрежетом зубовным и ужасным стоном, отец обрушил сзади на треклятую полковничью башку, что бы вы думали?.. Золотую булаву, унизанную вместо боевых шипов алмазами и гиацинтами! Бесценную реликвию из дедовой коллекции! С персидским зернистым узором!
Пикар секунду еще продержался на ватных ногах. А потом, как сноп, шмякнулся – сперва на колени, а потом немного вбок – проломленной башкой на кирпичи. И вокруг него посыпались рубины, алмазы, рубины, алмазы…
Сам золотой шар тоже упал рядом с безжизненной головой полковника. Прокатился чуть-чуть и замедлился.
Я подошел к отцу.
– Как ты, папа? – Осторожно взялся за стрелу, торчащую в его плече.
– Куда? Грязными руками!.. – взмолился он со стоном.
Я отыскал в ранце мертвого Люка фляжку водки и бинты. Промыл водкой руки, потом поплескал и на раневой вход стрелы. Отец недовольно отнял у меня фляжку и, как говорится в таких случаях, жадно приник к ней. Затем сам начал руководить операцией по удалению из тела археологической ценности XVI века…
Уже бинтуя его рану, я заметил, как тихо стало вдруг в городе. Было уже совсем светло…
Внизу раздался цокот дюжины-другой подков. Я подошел к краю бойницы. По дорожке вдоль стены ехало несколько конных казаков. Видимо, это были передовые разъезды русской армии. Я свистнул в два пальца и махнул им рукой…
Трое из них тут же перевели из-за плеч вперед ружья.
– Донцы! – крикнул я, как генерал на смотру, вытянулся, взял под козырек и с нарастанием заблажил: – Поздравляю вас с освобождением древней столицы Отчизны – города Ма-а-а-сквы!
Странно, но никто не ответил мне молодецким троекратным «ура!»
Разумные русские воины смотрели на меня снизу как на буйнопомешанного идиота.
– Ты кто? – спросил один. – Наш али не наш будешь?
– Да иди ты в баню, – сказал я ему.