Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

Коллектив авторов

Вице-директор,

инженер генерал-майор Бутковский

Получено 9-го февраля

Комиссии военного суда, учрежденной при лейб-гвардии Конном полку над поручиком бароном де Геккерном лейб-гвардии Конной артиллерии штаб-лекаря, коллежского асессора Стефановича

РАПОРТ

По предписанию старшего доктора Гвардейского резервного кавалерийского корпуса, господина статского советника и кавалера Енохина от 8-го сего февраля за № 81, мною полученному, сего же числа освидетельствовав я поручика Кавалергардского ее величества полка г-на барона де Геккерна, кроме припухлости и чувствительности при дотрагивании к раненому месту, других болезненных припадков не заметил, а потому, судя по настоящему его состоянию, полагаю, что г-н поручик барон Геккерн

и может содержаться на гауптвахте в особой, сухой и теплой комнате, которая бы, следовательно, ничем не отличалась существенно в отношении к его здоровью от занимаемой им теперь квартиры.

Штаб-лекарь, коллежский асессор

Стефанович

Екатерина Николаевна Дантес-Геккерн

(урожденная Гончарова)

Акварель неизвестного художника 1830-е (?)

№ 24

8-го февраля 1837 года

С.-Петербург

С подлинным верно:

начальник отделения Шмаков

Подлинное письмо отправлено при отношении генерал-аудитора от 30 апреля 1837-го № 1514 директору канцелярии Военного министерства для обращения г-ну министру иностранных дел.

Начальник отделения Шмаков

С подлинным верно:

начальник отделения Шмаков

Подлинное письмо отправлено при отношении генерал-аудитора от 30 апреля 1837-го № 1514 директору канцелярии Военного министерства для обращения г-ну министру иностранных дел.

Начальник отделения Шмаков

Письмо виконта д’Аршиака к К. Вяземскому

Письмо г-на Данзаса к князю Вяземскому

Милостивый государь

князь Петр Андреевич,

Письмо к Вам г-на д’Аршиака о несчастном происшествии, которому я был свидетелем, я читал.

Г-н д’Аршиак просит Вас предложить мне засвидетельствовать показанья его о сем предмете. Истина требует, чтобы я не пропустил без замечанья некоторые неверности в рассказе г-на д’Аршиака.

Г-н д'Аршиак, объяснив, что первый выстрел был со стороны г-на Геккерна и что Александр Сергеевич Пушкин упал раненый, продолжает: les t0moins s’ap-prochbrent, il se releva sur son seant et dit: «attendez». L’arme qu’il tenait la main se trouvant couverte de neige, el in prit un autre. J’aurais pu btablir une reclamation, un signe du Baron George de Heckeren m'en emp0cha. Слова Алек. Сергеев., когда он поднялся, опершись левой рукой, были следующие: «Attendez, je me sens assez de force pour donner mon coup». Тогда действительно я подал ему пистолет в обмен того, который был у него в руке и ствол которого набился снегом при падении раненого, но я не могу оставить без возражения заключения г-на д’Аршиака, будто бы он имел право оспаривать обмен пистолета и был удержан в том знаком со стороны г-на Геккерна. Обмен пистолета не мог подать поводу во время поединка ни к какому спору. По условию каждый из противников

имел право выстрелить, пистолеты были с пистонами, следовательно, осечки быть не могло; снег, забившийся в дуло пистолета А. С., усилил бы только удар выстрела, а не отвратил бы его; никакого знака ни со стороны г-на д’Аршиака, ни со стороны г-на Геккерна подано не было. Что до меня касается, я почитаю оскорбительным для памяти Пушкина предположение, будто он стрелял в противника своего с преимуществами, на которые не имел права. Еще раз повторяю, что никакого сомнения против правильности обмена пистолета сказано не было, если б оно могло возродиться, то г-н д’Аршиак обязан бы был объявить возражение свое и не останавливаться знаком, будто от г-на Геккерна поданным; к тому же сей последний не иначе мог бы узнать намерение г-на д’Аршиака как тогда, когда бы и оно было выражено словами, но он их не произнес. Я отдаю полную справедливость бодрости духа, показанной во время поединка г-м Геккерном, но решительно опровергаю, чтобы он произвольно подвергнулся опасности, которую бы он мог от себя устранить. Не от него зависело не уклониться от удара своего противника после того, как он свой нанес.

Для истины рассказа прибавлю также замечание на это выражение: «Immobile depuis qu’il avait tir0 le Baron de Heckeren atait bless0 et tomba de son c t0».

Противники шли друг на друга грудью, когда Пушкин упал, то г-н Геккерн сделал движение к нему; после слов же Пушкина, что он хочет стрелять, он возвратился на свое место, став боком и прикрыв грудь свою правой рукой.

По всем другим обстоятельствам я свидетельствую истину показаний г-на д’Аршиака.

С истинным почтением и с совершенной преданностью имею честь быть, милостивый государь,

Вашего сиятельства покорный слуга К. Данзас

Февраля 6-го дня 1837 года

Перевод с письма, писанного камергером Пушкиным 17-го ноября 1836 года к графу д’Аршиаку

Я не остановлюсь писать то, что могу сказать словесно: я вызывал барона Геккерна на дуэль, и он согласился без всякого объяснения; прошу свидетелей этого дела смотреть на сей вызов как недействительный, узнавши стороною, что барон Геккерн решился жениться на девице Гончаровой после дуэли.

Я не имею никаких причин приписать его согласие каким-нибудь видам, недостойным благородного человека.

Прошу, Ваше сиятельство, сделать из этого письма употребление, которое Вы найдете нужным.

Примите уверение в моей совершенной преданности

Александр Пушкин

С французского переводили:

корнет Осоргин

корнет Чичерин

поручик Анненков

поручик Шигорин

штабс-ротмистр Балабин

ротмистр Столыпин

флигель-адъютант полковник Бреверн 1

Перевод с письма, писанного камергером Пушкиным к барону де Геккерну 26-го января 1837 года

Господин барон,

Позвольте мне изложить вкратце все случившееся: поведение Вашего сына было мне давно известно, и я не мог остаться равнодушным.

Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый взяться за дело, когда почту за нужное, случай, который во всякую другую минуту был бы мне очень неприятным, представился весьма счастливым, чтобы мне разделаться: я получил безымянные письма и увидел, что настала минута, и я ею воспользовался. Остальное Вы знаете: я заставил Вашего сына играть столь жалкую роль, что моя жена, удивленная такой низостью и плоскостью его, не могла воздержаться от смеха, и ощущение, которое бы она могла иметь к этой сильной и высокой страсти, погасло в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. Я должен признаться, господин барон, что поведение собственно Ваше было не совершенно прилично. Вы, представитель коронованной главы, Вы родительски сводничали Вашему сыну: кажется, что все поведение его (довольно неловкое, впрочем) было Вами руководимо. Это Вы, вероятно, внушали ему все заслуживающие жалости выходки и глупости, которые он позволил себе писать. Подобно старой развратнице, Вы сторожили жену мою во всех углах, чтоб говорить ей о любви Вашего незаконнорожденного или так называемого сына, и, когда, больной венерической болезнью, он оставался дома, Вы говорили, что он умирал от любви к ней; Вы ей бормотали – возвратите мне сына.