Дух города
Шрифт:
— Да нет. Сейчас все хорошо. Только слабость очень большая. А вообще, я даже боль не успел ощутить. Все так внезапно произошло. На меня напали, хотели похитить, а потом раз — резкий удар в грудь, и я потерял сознание. Возможно, даже умер ненадолго. До сих пор толком ничего не помню, все, как в тумане.
— Может быть, это тебе немного поможет, — Софья быстро прошлась по комнате и, выдвинув ящик комода, достала маленькую бутылочку, — держи. Выпей. Не знаю, что еще можно сделать.
— У тебя же у самой очень мало! — попытался протестовать я.
— Пей, пей. Скоро ты станешь настоящим целителем. И тогда сможешь помочь мне. Да и, думаю, источник, хранителем которого я являюсь, станет более мощным. Как, в принципе, и остальные источники. Нашему городу и Духу давно нужен целитель!
— Спасибо, — я выпил воду Духа и почувствовал, как золотистое сияние пробежалось по всему моему телу, наполняя его силой. — Ничего себе! Я почти месяц уже общаюсь с хранителями, но первый раз выпил целебную воду. И это что-то! — Я сначала сел, потом несмело встал и сделал пару шагов. Каждый шаг давался все легче и легче. — Я отлично себя чувствую. Надеюсь, я не помолодею лет на десять из-за этой бутылочки? А то будет весьма странно: целитель — ребенок, — улыбнулся я, чувствуя, как силы возвращаются в мое измученное тело.
— Не переживай, ты останешься таким, как сейчас. Человек может омолодиться только до того момента, когда закончился его рост. Как правило — восемнадцать, двадцать лет. Так что, тебе просто прибавится сил и бодрости.
— Это здорово! А сейчас, я хотел бы тебе помочь. Ответная любезность, и благодарность за то, что ты меня спасла. Ты не принесешь мне нож? — Софья сразу догадалась, что я собираюсь сделать, и не стала меня отговаривать, или ломаться, а просто быстро сбегала за ножом. Возможно, боясь, что я могу передумать. Она завороженно смотрела, как я осторожно прокалывал себе палец, как кровь медленно, капля за каплей, падала в пустую бутылочку, где на дне еще оставалось немного целебной воды. Я протянул бутылочку Софье, и она, зажмурившись, выпила содержимое одним глотком. Потом присела рядом со мной, прислушиваясь к себе.
— Знаешь, я последние пятьдесят лет мечтала хотя бы о капле крови целителя. Я была готова на все, что угодно, ради этого. Я устала быть четырнадцатилетней девчонкой. Это так тяжело. Эти гормоны, эта химия тела, которая мешает тебе быть спокойной и уравновешенной. Мозг-то взрослый, но периодически все так бесит! А еще я часто влюбляюсь. Но безответно. Кого интересует угловатый подросток. Мне всегда казалось, что будет мне восемнадцать, двадцать, двадцать пять лет — и я расцвету. Какие платья тогда можно будет носить! На разные праздники ходить. И в рестораны. Ты себе не представляешь, как это скучно: жить подростком в течение пятидесяти лет!
Она порывисто обняла меня:
— Спасибо тебе большое. Я уже чувствую себя гораздо лучше. Все пятьдесят лет я постоянно боролась с болью, а как, оказывается, легко жить, когда ничего не болит! — Она вскочила и закружилась по комнате. — Господи, как же хорошо! Как же чудесно! Ты не представляешь, как я тебе и Духу благодарна за это.
Она остановилась, потом задумчиво прошлась по комнате, как будто решая что-то для себя. Затем с серьезным лицом подошла ко мне и, сняв со своей шеи медальон, протянула его мне:
— Возьми, пожалуйста, в благодарность за все. Это медальон моего отца. Он однажды спас его от пули на войне. Одень.
— Не надо, я ничего особенного не сделал, — попытался отказаться я. — Это важная для тебя вещь. Мы в расчете: ты меня спасла, я тебе помог. Все честно!
— Нет, возьми, — капризно сказала она, притопнув ногой, и решительно надела его мне на шею, с таким видом, что я понял, — сопротивление бесполезно. — Он тебе нужнее. Я чувствую это!
Я внимательно рассмотрел медальон. Это была старая, достаточно толстая и крупная, какая-то царская монета, с просверленной дырочкой для ношения на шее, и вмятиной почти по центру, видимо, от пули, угодившей в нее. Медальон очень ярко светился золотистым светом. Я спрятал его под футболку.
— Спасибо. Но, правда, не стоило, — я вспомнил, что Лана и Хвост, наверняка, волнуются и переживают за меня. Пошарив по карманам, я не нашел своего телефона. Видно, обронил где-то во время нападения. — У тебя можно попросить телефон? Надо позвонить, а то мои друзья волнуются.
— Конечно. Держи, — она протянула мне древнюю кнопочную трубку. Я сразу набрал номер Ланы.
— Привет! Это я. Со мной все в порядке. Как там Хвост? — быстро проговорил я.
— Ну, наконец-то! Мы очень волновались за тебя. Почему ты раньше не позвонил? Хвост сидит тут, рядом. А еще четыре сотрудника ФСБ. Бабушка на них сильно ворчит. Натоптали и мешаются. Нам запрещают даже к окнам подходить. Как ты себя чувствуешь? Хвост говорит, в тебя попала пуля? А может быть, и не одна?
— Да я нормально, на мне же все заживает очень быстро. Так, царапина, — не стал расстраивать ее я. Софья, стоявшая рядом и слышавшая мой разговор, улыбнулась, и осуждающе покачала головой. Я в ответ пожал плечами. Ну, не говорить же правду, что я чуть не умер от выстрела из снайперской винтовки, практически разнесшего мне сердце. Незачем расстраивать свою девушку.
— Ты когда будешь? Ты по улице больше не ходи. Открывай дверь, и сразу к нам, — начала командовать она. И как так получается? Встречаемся пару недель, а она уже вовсю мною командует. Я улыбнулся, представив Лану, возмущенно подпрыгивающую с трубкой в руке. — Ты где сейчас? Что делаешь? Мы тут все с ума сходим. Давай быстрее к нам. Я тебя очень жду.
— Я в безопасном месте, не волнуйся. Скоро буду, — как мог, успокоил ее я. Мне надо было подумать. Я был очень сильно вымотан морально. Как представлю, что сейчас окажусь в такой толпе — хочется бежать подальше. Там шумный Хвост, ФСБшники наверняка замучают вопросами. Нет, не буду спешить. — Нет, наверное, буду попозже, надо сделать пару дел. Как закончу, позвоню, — и я отключился, чтобы не выслушивать возражений. Посмотрел на стоящую рядом Софью:
— У тебя найдется какая-нибудь одежда?
Она критически осмотрела меня:
— В мою ты точно не влезешь. Но я знаю один хороший магазин, а время пока не слишком позднее. Сейчас смотаюсь, куплю. Давай размеры. — Она осмотрела меня, — так, тебе нужны джинсы, футболка, кофта и куртка. Обувь, вроде, еще ничего. — Записав мои размеры, она быстро и как-то буднично открыла дверь в стене, и ушла.
Я сел на стул у окна и задумался. Вот Софья — так просто открывает двери. Надо в магазин, раз — открыла дверь, надо еще куда-то — снова открыла дверь. А я все никак не могу к этому привыкнуть. Для меня каждая дверь — это маленькое чудо. Да и, все равно, мне пока больше нравиться пешком ходить. А может быть, дело в том, что я никуда не спешу, и пройтись пешком — это хороший повод побыть одному, и все обдумать.