Дух и веревочка
Шрифт:
– Зачем она вам, - пискнул Митя, не пытаясь даже выяснить, с кем же таким он ведет разговор. Он не успел выйти из возраста, в котором верят всему увиденному и услышанному.
– Нужна, - ответил дедушка упрямо.
– Зачем нужна?
– Нужна, и все. Не твоего ума дела, - дедушка сердился все пуще и пуще.- Твоими монетками да бумажками не удавишься!
Митя, забившись в угол кровати, не сводил с него глаз. Уголки его губ быстро подрагивали.
– Так вам веревочка удавиться нужна?
– спросил
– Удавиться. Привалишься спиной, подсунешь голову, потянешься к свету хр-ррр! ...
– Старичок, вспоминая доброе, огладил бороду, заулыбался.
– А..а дальше?
– Экий дурной! Дальше - снова живу, понял?
– Так, - Митя стиснул кулаки, решая, звать ли на помощь.
– Не зови, - посоветовал дедуля.
– Ты же спишь. Давай веревочку.
– Веревочку... так вон, в шкафу... их там много! Возьми, сколько хочешь!
Старик в исступлении плюнул, растер лаптем дымящийся плевок.
– Хитер ты, а глуп. Мне та, та веревочка нужна! Какая была! У меня с ней хрящи горловые сроднились.
– Но... дедушка, ту веревочку я сжег. На плите. Извините меня, пожалуйста. Я не нарочно. Вы бы мне раньше сказали...
Седая борода дедули сама собой распалась надвое, отчего дохнул наевшийся праха рот.
– Твоя забота, отродье. Буду прятать. Покуда не отыщешь, буду прятать.
– Так сгорела же...
Но старичок пропал. Мите хотелось зайти на кухню, попить воды, но он не мог пошевелиться - так и просидел, не шелохнувшись и глядя перед собой, до самого рассвета. И дальше сидел: с петухами в его семье не вставали.
Утром же выяснилось, что бабушка куда-то ушла. Приперла ивовым прутиком входную дверь, замок не защелкнула, и ушла - в чем была, в ночной рубахе, латаной-перелатаной. Потом семье объясняли, что у слишком старых людей такое случается и называется дромоманией, склонностью к бродяжничеству. Походит, поищет в лесах травки, покушает грибков с черникой - глядишь, и вернется. Но в розыск, раз такое дело, заявили. А в розыске, естественно, выслушали.
– Наверно, наша бабушка была колдунья, - серьезно шепнула Мите Каринка.
– Смотри: ушла - и больше ничего не пропадает.
– Да ну тебя, - огрызнулся Митя, думая про себя, что в словах сестренки что-то есть. Бабушка, судя по всему, притягивала к дому всякие неприятные вещи. Они словно чувствовали в ней нечто родственное.
Каринка надулась.
– Тогда давай в прятки играть, - сказала она строго.
– А то я папочке скажу, что ты со мной грубо разговариваешь.
Митя закатил глаза и глубоко вздохнул. Бог с ней, как-никак - старший брат, да и от невеселых мыслей отвлечемся.
– Чур, я первая!
– завизжала Карина.
– Не подглядывай!
– Добро, - кивнул Митя солидно. Как будто он не знал, где искать.
Он вышел в прихожую, уткнулся в стену и начал
– Десять...девять...
– Так нечестно, - послышался из комнаты голос.
– Я не успею. Давай с тридцати.
– Тридцать...- послушно забубнил Митя.
– Двадцать девять... двадцать восемь...двадцать семь...- Считая, он прислушивался к стихающему шебуршанию.
– Готово!
– донесся голос Каринки на тринадцати.
– Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать, кто не спрятался - я не виноват, - выдал Митя скороговорку и отправился на поиски.
"В шкаф залезла, - подумал он сходу.
– Вон, сопит оттуда. Ну, ладно, помурыжим".
– Та-ак, - изрек он вслух.
– Под столом ее нет. Удивительно. И под диваном нет. Невероятно. И за занавесками - просто сказка! Куда же она подевалась? А-а-а!
И он торжественно распахнул дверцы шкафа. В шкафу Каринки тоже не было. Ни в ванной. Ни в уборной. Ни на балконе. Ни под пледом. Нигде.
Не было смысла выходить на лестницу - Каринка не умела отпирать сложный замок. Окна закрыты наглухо. Пусто.
Нет, кто-то идет, в дверном замке провернулся ключ. Митя рванулся в прихожую, где встретил маму, нагруженную пакетами, истошным воплем:
– Мама! Мама! Каринка куда-то пропала!
– Как это пропала?
– та, отдуваясь, положила ношу на столик.
– Мы в прятки играли! И она куда-то залезла! И молчит! Я зову, а она не отвечает! Она обычно всегда отвечает, не выдерживает!
– Успокойся, - мама быстро прошла в гостиную, огляделась.
– Карина, вылезай!
Не дождавшись ответа, она повернулась к Мите:
– А что - у папы ты спросить не мог? Почему такая паника?
– У папы? У какого папы?
– У твоего! .. Он сегодня выходной, спит без задних ног в спальне.
Митя попятился.
– В спальне папы нет.
– Как это - нет? Полчаса назад храпел, как сорок паровозов, и здрасте нет!
Мама распахнула дверь в спальню и на пороге остановилась при виде аккуратно застеленной кровати и очков, лежавших на тумбочке в изголовье.
– Черт знает, что такое, - пробормотала она.
– Погоди, в туалет схожу, а то не выдержу. А после разберемся.
Она заперлась на задвижку, зашуршала бумагой. Зашумела вода.
Митя без дела и мыслей слонялся из комнаты в комнату. Часы пробили полдень. Он прислушался: вода слилась вторично, потом еще.
– Мам, ну вылезай ты, наконец!
– взмолился он жалобно.
Вода продолжала шуметь остаточным шумом.
– Мама!
– позвал Митя.
Ему ответила мертвая тишина. Он взглянул на столик, заваленный продуктами и газетами.
– Мама! !
– заорал он, приседая на корточки и тут же опрокидываясь на пол. Ни звука, ни шороха. Ушла? Ключи на столике, там же, среди сумок.