Духи Великой Реки
Шрифт:
– Подумать только! – откликнулся Ворон. – Но должен тебе сказать, что никто, посетивший гору, не возвращается таким же, каким был раньше. Вы только посмотрите на нее, родичи: девочка летает, как шаман, но в ее замке нет слуг. – Он постучал себя клювом по груди.
– Какое нам до этого дело? – спросила женщина-кошка. – Какое нам дело до того, что у этой девчонки Изменчивого нет помощников? – Она подозрительно посмотрела на птицу. – Снова твои штучки, Карак? Еще одна твоя глупая проделка?
– Я знаю ее только по слухам, – сказал Ворон. – Из-за нее там, где течет
– Я не могу видеть того, что там происходит, – пророкотало одноглазое чудовище. – Он все закрыл от меня.
– Тогда не повредит иметь во владениях Брата союзницу, даже если это всего лишь смертная. Дайте малышке то, за чем она явилась. – Птица подмигнула Хизи.
– Я ни за чем не явилась, – возразила та.
– Каждый, кто попадает на гору, приходит за чем-нибудь, – оскалилась женщина-кошка. – Я не дам ей никого из своих: она этого не заслужила.
– Будь же благоразумной, Охотница. Я могу дать ей только ворону, а она не такая помощница, которая может девочке пригодиться.
Охотница фыркнула:
– Уж это точно. Глупые взбалмошные создания, всегда поднимают такой крик при малейшем признаке опасности.
– Не буду спорить, – покладисто ответил Карак. – Поэтому я и предлагаю, чтобы ты дала ей кого-нибудь – тигра или хотя бы хорька.
– Тигра? Вот еще! Такого я не потерплю. Мать-Лошадь отвела взгляд от своего отпрыска.
– Ты пришла за помощником? Должна же ты знать, что приходить за этим на гору глупо. Без помощника ты никогда не сможешь вернуться.
– Я не собиралась попадать сюда, – ответила Хизи, ощущая, как в ней растет беспомощность и гнев.
– Жизнь часто кончается по ошибке, – заметила Охотница.
– Охотница… – начал Ворон.
– Нет! Мы достаточно слушали тебя, Карак. Балати, решай!
Гигант медленно моргнул.
– Пусть останется здесь, пока ее тело не умрет, – проговорил он. – Потом мы снова оденем ее во что-нибудь. Ты придумаешь, во что, Охотница.
– Господин, – попытался возразить Ворон, но его клюв, казалось, перестал открываться; как ни старался Карак сказать что-то еще, раздавался лишь приглушенный хрип.
– Прекрасно, – улыбнулась Охотница. Она махнула в сторону Хизи, и та потеряла сознание.
Хизи проснулась – если можно так назвать возвращение сознания – в обсидиановом покое. Ее «тело» больше не искрилось и не светилось; оно стало почти прозрачным, сквозь туманную дымку она могла видеть тени костей и внутренних органов, слабо пульсирующие душевные нити. Чешуйка на руке, однако, сияла ярким белым светом, от нее расходились радужные волны, делая несуществующую руку более реальной, чем все остальное.
– Эй! – крикнула Хизи, хотя и не ожидала отклика; никто ей и не ответил. Хизи уныло гадала, не означает ли изменение вида ее духа, что тело ее умерло, или же эта перемена отражает еще что-то, абсолютно ей неизвестное.
Теперь она повстречалась с богами – не просто маленькими божками, живущими в Братце Коне или в камнях, – а с самим повелителем богов, Балати, Охотницей, Караком-Вороном и Матерью-Лошадью. Перкар описывал ей их всех,
Но ведь Благословенные в подземельях дворца были вполне реальными; Река была реальной. Почему в мире, где существовали они, не может быть богини с рогами? Только потому, что Хизи считает ее глупой, варварской, невозможной выдумкой? Боги убьют ее независимо от того, что она думает.
Хизи принялась обследовать свою темницу. Это была скорее не комната, а дно огромной гладкой трубы, уходящей вверх. Хизи подумала, не сохранила ли она способность летать, но из такой попытки ничего не вышло. Тогда она попробовала взобраться на стену, и тут ей повезло больше. Ее призрачное тело если и имело вес, то совершенно незначительный. Достаточно слегка ухватиться за неровность пальцами и подтянуться – этого было достаточно. К несчастью, неровностей на стенах ее тюрьмы почти не было, и Хизи ни разу не удалось взобраться выше, чем на три собственных роста.
Она все еще продолжала попытки, когда голос сзади произнес:
– Такое упорное дитя. Изменчивый не ошибся, когда выбрал тебя.
Хизи обернулась, потеряла опору и свалилась вниз. Падала она с обычной скоростью, но совсем не ушиблась.
– Кто ты?
– Ты должна меня знать. Может быть, Перкар рассказывал обо мне.
Хизи присмотрелась и увидела в темноте пару желтых глаз.
– Карак? – Непривычное имя заставило ее запнуться.
– Он самый, в своей прекрасной плоти.
– Ты, должно быть, явился посмеяться надо мной, – сказала Хизи. – Перкар говорил о тебе как о недобром боге.
– Перкар пытается оправдать собственные прегрешения, обвиняя других. Впрочем, это не имеет значения. Перкар мне нравится, хоть он на меня и клевещет. Скажи, – он уже вернулся в деревню?
– Да.
– И что он рассказал тебе о своем путешествии?
– Ничего. Он тяжело болен.
Ворон сделал шаг вперед, а может быть, просто сделался лучше виден.
– Какая болезнь может помешать ему говорить? У него же есть Харка.
– Он не приходит в себя. Какой-то дух пытается съесть его жизнь. Это одна из причин, почему я попробовала воспользоваться барабаном.
– Чтобы спасти его? – Да.
– Как замечательно! – каркнул Ворон. – Но не говори такого здесь никому: имя Перкара не особенно популярно в здешних краях.
– Я знаю.
– Ну что ж. Это напоминает мне о цели моего визита. Я решил тебе помочь.
– Правда? – Надежда возродилась в Хизи, но она постаралась скрыть ее и не спросила, почему Ворон так решил.
– Да. Как я уже говорил, Перкар мне нравится, а значит, и его друзья тоже. То, что ты мне только что рассказала, укрепляет мое решение. Если он болен так, как ты описываешь, только шаман сможет спасти его. – Ворон преобразился, превратился из птицы в высокого красивого мужчину, хотя глаза его остались желтыми. – Ухватись за мой плащ и следуй за мной.