Духовный мир животных
Шрифт:
Из любви к людям
Могут ли животные по-настоящему любить нас? Насколько трудно доказать наличие этого чувства даже по отношению к сородичам, мы видели на примере белки. Что уж тут говорить про любовь к существу совершенно другого вида – к человеку? Невольно напрашивается мысль, что мы лишь пытаемся выдать желаемое за действительное, чтобы как-то оправдать содержание домашних животных в неволе.
Давайте еще раз обратимся
Уже в то время меня очень интересовало все связанное с природой и окружающей средой. Каждую свободную минуту я проводил в лесу или на искусственных озерах на месте бывших карьеров. Я имитировал кваканье лягушек, чтобы спровоцировать их на ответные звуки, держал пауков в стеклянных банках, чтобы понаблюдать за ними, выращивал мучных червей в муке, чтобы своими глазами увидеть их превращение в черных жуков, а по вечерам читал книги о повадках животных (не волнуйтесь, книги Карла Мая и Джека Лондона тоже лежали у меня на тумбочке). В одной из таких книг я вычитал, как привязать к себе цыпленка. Для этого надо было самому «высидеть» его и перед вылупливанием разговаривать с ним, чтобы он признал в качестве «родителя» человека, а не наседку. Интересно! У моего отца в то время было несколько кур и петух. Инкубатора у меня не было, поэтому пришлось воспользоваться старой электрической грелкой. Проблема заключалась в том, что куриному яйцу требуется температура 38 градусов. При этом его надо несколько раз в день переворачивать и слегка охлаждать. Наседка справляется с этим без труда, а мне пришлось немало повозиться с теплым шарфом и термометром. На протяжении 21 дня я измерял температуру, укутывал и разворачивал яйцо, переворачивал его, а за несколько дней до появления цыпленка начал беседовать с ним. И действительно, на 21-й день из яйца вылупился пушистый комочек, которому я сразу же дал имя – Робин Гуд.
Это было невероятно милое существо! Его желтый пушок был усеян крапинками. Он не сводил с меня своих черных глаз-бусинок и не отходил ни на шаг. Стоило мне только пропасть из его поля зрения, как он начинал жалобно пищать. Он был рядом со мной и в туалете, и у телевизора, и возле кровати. Только уходя в школу, я вынужден был скрепя сердце расставаться с ним. Но зато он с огромной радостью встречал меня после возвращения. Вскоре такая привязанность стала меня утомлять. Мой брат сжалился надо мной и стал время от времени брать на себя заботу о цыпленке, чтобы дать мне возможность хоть что-то сделать без Робина, однако и ему это тоже в конце концов надоело. Тем временем Робин уже подрос, и мы подарили его своему бывшему учителю английского языка, который очень любил всяких животных. Они очень быстро подружились, и их еще долго можно было видеть на прогулках: учитель на своих двоих, а Робин – у него на плече.
То, что Робин по-настоящему привязался к людям, можно считать доказанным. Об аналогичных случаях может рассказать любой, у кого есть животные. Они нередко принимают человека за мать. Козлята, которых моя жена вручную выкармливала из бутылочки, на всю жизнь сохранили привязанность к ней. Человек в этом случае выступает в роли приемной матери, и это не может не трогать. Но такая привязанность не столь уж добровольна, во всяком случае со стороны животного, хотя оно и обязано человеку жизнью. Куда приятнее было бы, если бы какое-то существо по собственной инициативе пришло к нам и осталось навсегда. Но бывает ли такое вообще?
Здесь нам придется покинуть территорию материнской любви и заняться поисками на более широком поле. Ведь если речь идет о добровольном решении животного связать свою жизнь с человеком или жить самостоятельно, оно должно быть, по крайней мере, уже взрослым. Неслучайно мы в большинстве случаев берем кошек и собак еще детенышами, чтобы не оставлять им возможности выбора. Я хочу, чтобы меня поняли правильно: после нескольких дней привыкания и, возможно, тоски по матери молодые животные быстро привязываются к хозяевам, и эта интенсивная привязанность сохраняется на всю жизнь, как и в случае с козлятами. И все чувствуют себя прекрасно. Но остается вопрос: может ли такая же привязанность добровольно возникнуть у взрослого животного?
Что касается домашних животных, на этот вопрос можно однозначно ответить «да». Не счесть примеров, когда бродячие кошки и собаки буквально сами навязываются человеку. Но я бы хотел обратить внимание на диких животных, которые никогда не
Дружбу диких животных и человека можно чаще наблюдать в море. Я имею в виду дельфинов. Особую известность приобрел дельфин по имени Фанги, который живет в ирландской бухте Дингл. Он часто приплывает к людям, сопровождает лодки с туристами, исполняет для них диковинные прыжки. Фанги устраивает настоящий аттракцион. О нем пишут в официальных брошюрах для туристов. Он с удовольствием плавает рядом с отдыхающими, доставляя им огромное удовольствие. И эта привязанность основывается не на корме. Дельфин не берет у людей еду.
Вот уже на протяжении тридцати лет жизнь городка без Фанги немыслима. Ну разве это не трогательно? Очевидно, не для всех, потому что газета Welt задала ученым вопрос: а не сумасшедший ли этот дельфин? Возможно, он испытывает такую тягу к людям, потому что его не принимают к себе другие дельфины?
Не исключая того, что дружба животного с человеком порой может основываться на чувстве одиночества, вызванном потерей партнера, я бы все же продолжил поиски на суше среди знакомых нам животных. Но это не так просто. Диких животных объединяет как раз то, что они дикие. Это значит, что в обычных условиях дикие животные не ищут общества человека. Необходимо учитывать, что в течение десятков тысяч лет человек охотился на братьев своих меньших, и у них в ходе эволюции выработался страх перед ним. Животные знают, что тому, кто своевременно не убежал, может грозить смертельная опасность. Для многих видов эта опасность сохраняется и по сей день. Чтобы в этом убедиться, достаточно заглянуть в перечень животных, на которых разрешена охота. И крупные животные типа оленей, косуль и кабанов, и более мелкие вроде лис и зайцев, и птицы множества видов – от гусей и уток до бекасов – каждый год тысячами гибнут под градом пуль. Поэтому их недоверие по отношению к двуногим существам вполне объяснимо и приятно, когда такой зверь преодолевает свой страх и ищет контакта с нами.
Но что его к этому побуждает? Если исключить прикармливание, которое из-за голода заставляет забыть о робости, то остается еще одна сила, которая свойственна и человеку, – любопытство. Мы с моей женой Мириам лично видели любопытных северных оленей в Лапландии. Я согласен, что это не совсем дикие животные, потому что коренное население этих мест – саамы – периодически сгоняют их стада с помощью вертолетов и снегоходов на бойню или для клеймения. Тем не менее они сохранили свои дикие повадки и, как правило, относятся к человеку с опаской. Мы разбили палатки в горной местности национального парка Сарек. Будучи по натуре жаворонком, утром я первым выбрался из спального мешка, чтобы насладиться потрясающей красотой нетронутой природы. Осматриваясь, я вдруг заметил поблизости какое-то движение. Северный олень! Один? Нет, к нему присоединилось еще несколько особей, спустившихся по склону. Я разбудил Мириам, чтобы она тоже посмотрела на них. По мере приближения завтрака их становилось все больше и больше, и вскоре вокруг нас собралось все стадо – не меньше трехсот животных. Весь день они провели вблизи нашей палатки, а один молодой теленок даже рискнул приблизиться на несколько метров и улегся вздремнуть неподалеку от палатки. Нам казалось, что мы попали в рай.
То, что звери по натуре пугливы, мы заметили сразу, как только появилась еще одна группа пеших туристов. Стадо быстро отошло подальше, но потом опять вернулось к палатке. При этом было отчетливо видно, что некоторых оленей мы очень заинтересовали. Они наблюдали за нами широко открытыми глазами и принюхивались. Для нас это стало одним из самых ярких событий всего путешествия. Почему они вдруг почувствовали к нам такое доверие, мы не знаем. Возможно, сказалось то, что мы постоянно общаемся с животными, поэтому наши движения более спокойны и не вызывают тревоги.