Dum spiro, spero
Шрифт:
– Нам нет восемнадцати, Хеймитч. И исполнится только в мае. Мне первого, Китнисс – восьмого. Такой брак Капитолий не признает. А жениться потом еще раз мне, уж прости, кажется глупым. Проще говоря, нам логичнее жениться в мае или июне, - пожимаю плечами я.
– Вот тоже самое я сказал Койн. И…
– Ты знаешь, когда у нас дни рождения? – мой голос становится еще удивленнее.
– Представь себе! – язвительно отвечает бывший ментор. – И вернемся к Койн. Ей это не понравилось, но против закона она не пойдет. Так что она разрешила жить при условии, что я проведу с тобой беседу. И ваша свадьба будет
– Беседу? – мне становится смешно. Причем тему беседы я себе прекрасно представляю: Хеймитч проводил ее со мной во время тура победителей. – Ладно, я помню прошлую, можешь не повторяться. Обещаю не распускать руки.
– В тебе я не сомневаюсь. Твою выдержку я знаю. Да и за Китнисс не слишком переживаю. Вы взрослые и сами в состоянии решать, когда и чего вы хотите. Просто постарайтесь не терять голову.
– Китнисс знает? – я задаю новый вопрос.
– Да, ей сказали об этом, - кивает ментор.
– И что она ответила на это? – я почему-то напрягаюсь. Мне важен ответ.
– Она сказала, что это очень хорошо, - Хеймитч почему-то улыбается.
– Ты можешь собирать вещи. Из одежды бери только то, что сделала для тебя Порция. Все остальное тебе выдадут. Твой новый отсек номером 375. Надеюсь, что ты его найдешь, - мой бывший ментор встает и идет к двери. – Ах, да, Китнисс переедет сразу после выписки. Так что пока ты может пожить вместе с родителями, если хочешь.
Он захлопывает дверь, а я еще несколько минут сижу молча. Мне кажется, что я сейчас лопну от переполняющей меня радости. Поднимаюсь на ноги и выхожу в комнату. Практически бегом иду в отсек к родителям. Но подойдя к двери, останавливаюсь и, переведя дыхание, толкаю дверь.
Следующие пять минут я рассказываю обо всем родителям и братьям. Они согласно кивают, а потом мама замечает, что скоро будет сигнал отбоя, так что мне следует поторопиться с душем. Я не спорю. Быстрыми движениями достаю из шкафа все, что мне нужно, я иду в ванную.
Подставляя лицо под струи воды, я размышляю над тем, что все, чего я так страстно желал с пяти лет, начинает сбываться. Китнисс фактически является моей невестой. На этот раз – по своей воле. Так же мы с ней с этого дня живем в одном отсеке. Я медленно провожу рукой по волосам, стараясь понять, почему же мне так подфартило. Как известно, за белой полосой всегда следует черная. Но сейчас я просто не в состоянии об этом думать.
Вылезаю из-под душа, наспех натягиваю на себя чистую одежду, толкаю дверь. В мои планы входит забраться под одеяло еще до того, как свет погаснет. Едва моя голова касается подушки, верхний свет выключается, и начинает работать ночник над дверью. И только засыпая, я вспоминаю те странные стихи и пожилую библиотекаршу…
========== Глава 25 ==========
Китнисс стоит на коленях, смотря прямо перед собой. Китнисс пропускает сквозь пальцы серый пепел, шумно вдыхая поднявшуюся гарь носом. Мы с планолета внимательно следим за каждым ее жестом. Мы в Двенадцатом. Китнисс настояла на приезде. Она сказала, что хочет своими глазами увидеть то, что осталось от ее дома. Мы хотели спуститься сразу все вместе, но Хеймитч неожиданно возразил:
– Ей нужно побыть одной, - сказал он, указав на Китнисс, стоящую в нескольких метрах от нас.
– Потом спуститесь.
Никто не возражал. И вот уже пятнадцать минут мы смотрим на неподвижную девушку.
– Китнисс, ты в порядке? – негромко интересуется Хеймитч, подвинувшись поближе к микрофону. Ответа нет.
– Китнисс, нам спуститься? – предпринимает новую попытку уже Гейл. Девушка молчит.
– Дай я, - Финник поднимается со своего места и идет к креслу Хеймитча. Ментор удивленно поднимает брови:
– Ты думаешь, что тебе она ответит? – с долей сарказма спрашивает он.
– Уверен, - спокойно отвечает Финник и негромко произносит в микрофон: - Кит, ты жива?
К нашему большому удивлению, ответ следует незамедлительно:
– Намного живее, чем ты думаешь.
Хеймитч с любопытством смотрит на Финника, а тот лишь пожимает плечами:
– Условный рефлекс. Именно этот вопрос я задавал ей там, - его голос срывается. Ему больно вспоминать о Казематах. – И она отвечала точно так же. Я был уверен в том, что она ответит.
Китнисс внизу приходит в движение. Она поднимается на ноги, вытирает перепачканные руки о свой костюм Сойки-пересмешницы и машет нам руками, призывая спуститься к ней. Через пару минут мы уже стоим бок о бок с символом восстания. Крессида просит Китнисс встать на то же самое место, где она только что была. На вопрос, что ей делать, женщина отвечает коротко:
– Просто покажи мне, что ты чувствуешь.
Китнисс кивает и покорно идет обратно к руинам. Мне хочется спросить, как она, но девушка уже среди останков своего дома. Она бледная, едва заметно дрожит. Точно такая же, каким был я, когда стоял среди того, что раньше было моим Дистриктом. Поллукс с Кастором наводят камеры на девушку, но она, кажется, этого не замечает. Она смотрит по сторонам, потом приседает на корточки, берет в руки горсть пепла и смотрит наверх. Никаких слов. Одни эмоции.
Потом мы покорно идем за Крессидой по улицам Шлака. Точнее, по тому, что от него осталось. Как и в прошлый раз, дорога усеяна останками людей. Китнисс, равно как и Гейл, бледнеет еще сильнее, стараясь смотреть куда-то в сторону, лишь бы не видеть всего этого. Она держится от меня в стороне. Я прекрасно знаю, что если я обниму ее сейчас, она покажется слабой. А Китнисс этого не хочет. Она сильная. Точнее, старается казаться такой .
Когда мы добираемся до дома Гейла, его тоже заставляют побродить среди развалин. Только вот в отличие от Китнисс парня засыпают тонной различных вопросов. Обо всем. О Шлаке, о школе, о семье и работе. Крессида просит его еще раз рассказать о той бомбежке. Китнисс чуть наклоняется вперед, вслушиваясь в каждое слово друга. Он замечает ее взгляд, и, заканчивая рассказ, смотрит прямо на нее.
Затем мы тащимся в город. У развалин пекарни Китнисс инстинктивно поворачивает голову в сторону моего дома и чуть замедляет шаг. Но затем трясет головой и снова идет дальше. Мы ничего не снимали здесь лишь потому, что делали это раньше, еще когда Китнисс и Финник были в Тренировочном центре. В самом начале тренировок.
Когда мы подходим к искореженному куску металла, который раньше был висельницей, Крессида интересуется, пытали ли нас когда-нибудь. Вопрос крайне неуместен для Китнисс и Финника. Парень лишь хмыкает и негромко говорит девушке: