Дураков нет
Шрифт:
– Я только вернулся, – ответил Питер.
– Наверное, ехал всю ночь.
– Делать мне было особенно нечего, – ответил Питер. – Шарлотта забрала почти все. У меня на работе осталось больше вещей, чем дома.
– В университете не очень расстроились, что ты увольняешься? – полюбопытствовал Салли.
Питер расплылся в раздражающей Салли улыбке, полной жалости к себе.
– Наш хозяин расстроился куда больше, ему до того было жаль со мной расставаться, что он даже не хотел возвращать депозит.
Салли кивнул.
– Я бы угостил тебя кофе, – сказал он, – но вот этот приятель только что доломал аппарат.
Реймер угрюмо разглядывал опустевший стаканчик с кофе;
– Эта срань уже была сломана, – сердито огрызнулся он.
– Может, газировки? – предложил Салли внуку.
– Окей.
Салли указал на кучку монет, Уилл выудил из нее сколько нужно.
– Прекрасно, – произнес Питер, когда его сын устремился к автомату с газировкой и по широкой дуге обошел кофейное озеро на полу. – Газировка в одиннадцать утра.
Салли забыл про время.
– Извини, – сказал он. – Мне просто хотелось его чем-нибудь угостить.
– Понимаю, – заметил Питер почти тепло, так, будто хотел сказать: вечно ты, папа, предлагаешь не то, что нужно.
– На сколько спорим, что меня все равно заставят оплатить ремонт? – спросил Реймер.
– Разве кто-нибудь видел, как ты его сломал? – осведомился Салли.
– Ты.
– Я не видел, – сказал Салли. – Когда я пришел, он уже был сломан.
Вернулся Уилл с пластмассовым стаканчиком, газировки в нем было ровно наполовину.
– Не очень-то много здесь наливают, – с сожалением заметил он.
Оставшиеся монеты, пять и десять центов, он положил обратно в кучку.
– Скажи этому дяде, – Салли указал на Реймера, – он все починит. Он тут работает.
– Шлёпу два дня кормят только мороженым и поят газировкой, – сообщил Уилл, рассчитывая на ответ.
Но отец, дед и мужчина, который тут работает, лишь посмотрели на него, и от неловкости Уилл занервничал, как всякий раз, когда взрослые слишком явно признавали его существование. Он таращился на газировку, пока они не отвернулись, потом отпил глоток, отметил, как жидкость холодит горло, представил младшего брата в больнице в окружении докторов, один из которых ножницами лазил Шлёпе в горло; наверняка брат теперь замышляет изощренную месть, подумал Уилл.
В кабинете на другом конце коридора правосудие в маленьком городке свершилось.
Квартира, которую Уэрф подыскал для Салли, находилась в южной части Главной, в районе больших обветшавших домов; тротуарная плитка здесь вздымалась волной, сквозь трещины пробивались сорняки, а клочки бурой травы на примыкавших к дорожкам газонах перемежались землей еще более бурой – ни дать ни взять лоскутное одеяло. Дома располагались лишь с одной стороны улицы, другую занимали парковка и мусорные баки супермаркета, на его вывеске значилось: “ЗАКРЫТИЕ 15 ЯНВАРЯ”. Когда Уэрф остановился у тротуара и все четверо выбрались из машины – Уэрф и Салли спереди, Питер и Уилл сзади, – их приветствовал собачий хор, причем одна из собак рвалась с поводка, привязанного к перилам крыльца соседнего дома. Это напомнило Салли две вещи: во-первых, он так и не починил перила мисс Берил, а во-вторых, у него теперь есть собака. Питер ему говорил, что Распутин по-прежнему обитает в доме на Баудон-стрит, ночью спит в кухне, днем гуляет на заднем крыльце.
– Второй этаж? – Салли взглянул на темные окна свободной квартиры.
– Да, – ответил Уэрф.
– Хорошо хоть здесь не четыре этажа, а то ты поселил бы меня на четвертом, – сказал Салли.
– Неблагодарный, как всегда, – ответил Уэрф, направившись к переднему крыльцу.
У квартиры был отдельный вход, хозяин ушел на работу, но дверь оставил открытой, чтобы они осмотрели жилье. Лестница оказалась узкая
– Возьми дедушку за руку, – предложил Салли. – Секундомер у тебя с собой?
Уилл достал секундомер из кармана, показал деду.
Квартира была намного меньше, чем у мисс Берил, а вот кухня больше. Хватит места и для стола, и для стульев, и Салли не будет все время на них натыкаться. Раковина, плита и разная техника старые, но это его не смутило, он все равно не собирается ничем пользоваться. В камине в гостиной обнаружилось обугленное полено, под поленом куча серого пепла – судя по всему, камин не чистили пару лет. Вдоль стен тянулись книжные шкафы.
– Нахрена они мне сдались? – удивился Салли.
– Какой же ты все-таки вредный, – сказал Уэрф. – Возвращайся в тюрьму, ладно?
Уилл округлил глаза, решив, что Уэрф всерьез.
Неудобная правда заключалась в том, что Салли вполне хватало места и в тюремной камере. Но ему нужно было где-то ночевать. Мыться. Ему нужен был унитаз. Шкаф для вещей. А настоящим домом его были закусочная “У Хэтти”, таверна “Белая лошадь”, букмекерская контора и офис Карла Робака. Эта квартира находилась не в том конце Главной, намного дальше от всех его домов, чем комнаты на втором этаже у мисс Берил. Салли подумал о Хэтти и вспомнил еще об одном деле, которое нужно сделать сегодня. Закусочную “У Хэтти” теперь по-хорошему следовало бы именовать “У Рут”, и сегодня планировалось большое открытие. Проезжая утром мимо закусочной, Салли увидел вывеску и покатил в пончиковую за кофе. Но все равно рано или поздно ему придется заглянуть в закусочную, узнать у Рут – он видел ее вчера на похоронах Хэтти, – в каких они теперь отношениях, проверить, уютно ли ему и впредь будет “У Хэтти”, там, где прежде было уютнее всего.
– Это больше, чем нужно, – сказал Салли Уэрфу, когда Уилл с Питером скрылись в одной из двух комнат. – И больше, чем я могу себе позволить.
– Где ты найдешь квартиру дешевле двухсот пятидесяти долларов в месяц? – спросил Уэрф. – Или ты хочешь жить в трейлере?
– Сейчас я плачу всего двести, – указал Салли.
– Потому что твоя хозяйка, считай, дарит тебе эти деньги, – ответил Уэрф. – За такую квартиру она запросто могла бы брать четыреста.
Салли пожал плечами:
– Ладно, если ты считаешь, что мне надо ее снять, я сниму.
Уэрф вскинул руки.
– Что? – спросил Салли. – Что ты от меня хочешь?
– И чего я суечусь?
– Понятия не имею, – признался Салли.
Уэрф отмахнулся от него обеими руками. Оба расплылись в улыбке.
– Чего от тебя хотел Бартон?
После того как судья, Уэрф, окружной прокурор и начальник полиции наконец-то договорились, судья Флэтт послал за Салли. Уэрф думал остаться – боялся, что Салли выкинет какую-нибудь глупость и все испортит, – но судья Флэтт выдворил Уэрфа из кабинета. К удивлению Салли, оказалось, судья хотел спросить его о том, что на самом деле случилось многие годы назад, когда тот парнишка упал с забора и напоролся на штырь. Судья – в ту пору совсем молодой человек – был в толпе тех, кто ждал “скорую”. Он, как и Салли, не забыл эту картину. Салли объяснил, что в момент происшествия его там не было и он видел не больше прочих. Не открыть ли судье, о чем рассказал брат, подумал Салли, – что мальчишка свалился на штырь, потому что их отец тряс изгородь, тряс в приступе гнева, пока парень не упал? Сам парнишка впоследствии именно это и утверждал, но поскольку свидетелей не было, то осталось неизвестным, кто говорит правду, отец Салли или мальчик, залезший куда не надо. Салли хотел было рассказать судье все, что знает, но передумал, сам не понимая почему.