Дуративное время
Шрифт:
– Нам налево, - возразил Балансиров.
Слева были построены воротца, за которыми виднелось пустое крыло. Двери в этом крыле казались роскошными, потому что были покрашены в бессмертный цвет, под живое дерево. Это был мозг поликлиники, административная часть. Самая массивная дверь, обитая кожей, доканчивала ряд, словно жирная точка. И Петр Клутыч понял, что за ней скрывался главврач. "Неужели к нему?" поразился он.
Оказалось, однако, что нет, но почти. Балансиров поставил его к стене, велел обождать и по-хозяйски вошел в соседний кабинет.
Там, в кабинете, склонились над телевизором два доктора, постарше и помоложе.
Глава 8
Первым, что смущало за порогом, была абстрактная картина, выдержанная в металлических тонах. Изображенное на ней напоминало сопли робота.
Вторым был плакат: "Выводите все в подсознание! Вас удивит результат".
До появления Балансирова младший доктор, помощник старшего, ковырялся в телевизоре и самоуверенно разглагольствовал по поводу эдипова комплекса и машины времени:
– Вылечат мигом. Сел и поехал в прошлое делать себя в обход папы. Селф-мейд-мен.
Старший доктор, классический старичок по фамилии Протокопов и с клиновидной бородкой, сидел перед экраном на корточках и терпеливо выслушивал заблуждения юности.
Протокопов работал давно и слыл опасным идеалистом. Он пережил многих начальников, и власть на его веку менялась не раз, но Протокопов оказывался непотопляемым. Большого секрета тут не было: он многих лечил и знал такие страшные вещи, что его решили не трогать. Некоторые страшные вещи он знал потому, что сам же их и вколачивал в головы своих высокопоставленных пациентов.
К тому же его выручала верность корням. Главы разведок и тайных полицейских подразделений всякий раз, когда их перо уже зависало над приказом о ликвидации Протокопова, опускали руки, стоило им пробежать глазами заглавие его очередного научного труда.
Доктор Протокопов был автором книг "Опыт психоанализа в русском фольклоре. Истерическая нижняя параплегия у Ильи Муромца: случай мгновенного исцеления", "Емеля: случай наружной проекции алкогольного психоза" и "Троичность русского богатырства как латентная гомосексуальная альтернатива божественной троичности".
– Дурачка привели?
– приветливо сказал Протокопов, не сводя глаз с экрана, который шуршал и вспыхивал молнией после очередного тыка отверткой.
– Круглого, - закивал Балансиров, чьи хозяйские замашки, едва он притворил за собой дверь, мгновенно улетучились.
Телевизор ожил и показал военный парад.
– Какая это беспощадная вещь - история, - вздохнул Протокопов.
– Не вмешайся она в процесс... А так спились все, нахватавшись поганых генов...
– Простите?
– не разобрал Балансиров.
– А, забудьте, - тот махнул рукой.
– Готово?
– обратился он к молодому коллеге.
– Порядок, - небрежно бросил коллега, вгрызаясь отверткой в заднюю панель. Протокопов, отечески глядя на него с пола, улыбнулся. Придерживая себя за поясницу, он с некоторым
– Тогда заводите, - вздохнул Протокопов.
– Просвещать будем, как обычно?
Балансиров задумался.
– Нет, - сказал он решительно.
– Не только просвещать. Мне он понравился. Я думаю вывести его в лидеры. Хорошо бы нагрузить ориентирами.
– Как скажете, - не стал возражать доктор.
– Мне кажется, наш проект не вызывает у вас большого энтузиазма, осторожно заметил Балансиров.
– Нет, - согласился Протокопов.
– Не вызывает. Потому что мне все равно. Меня-то пришельцы не украдут. Или вы считаете иначе?
– Боже упаси, - почтительно улыбнулся капитан.
– Ну, с чего ему меня упасти. У меня голова варит. Какая разница, кто тебя украдет - боженька или они? Никакой абсолютно. Поройся, голубчик, в ящике, - велел он ассистенту.
– Что у нас там есть из архетипов?
Помощник подошел к стальному шкафчику и выдвинул ящик. Балансиров встал рядом и начал заглядывать через плечо. Протокопов готовил кресло: мягкое, удобное, с подушечкой для головы, со скамеечкой для ног. На сиденье лежали наушники, скрещенные с очками, которые напоминали прибор кошачьего видения.
– Давайте сюда вашего лидера, - жизнерадостно пригласил Протокопов.
Балансиров, как уже было сказано, нащупал за дверью Петра Клутыча, и тот замер, едва переступив порог. Почему-то он оробел, снял паричок и мял его в руках, будто кепку.
– Славно, - похвалил Протокопов.
– Садитесь, милый!
Он взял Петра Клутыча под руку, подвел к телевизору и усадил в кресло, смиренно вздохнувшее.
– Вы дурак, - сказал доктор, глядя пациенту в глаза.
– Вам это известно?
Петр Клутыч непонимающе кивнул. Ему не дали возможности возмутиться, потому что доктор сразу загипнотизировал его уверенным и доброжелательным взглядом. Негоже перечить родному отцу.
– Ничего вам не известно, - сам себе возразил Протокопов.
– Полотенце постелите на колени. Вы знаете, что это такое?
– он указал на телевизор. И, не дожидаясь ответа, растолковал: - Это двадцать пятый кадр. Вы будете смотреть передачу и медленно проникаться мыслью о вашей неизлечимой глупости. Вам повезло. Дурак не видит себя со стороны. Но мы вам посодействуем.
– Зачем?
– вырвалось у Петра Клутыча.
– Ради вашей безопасности. Это уж вам ответственный товарищ объяснит, Протокопов кивнул на Балансирова, который тоже кивнул - в общем, все они втянулись в кивание, в том числе - молодой ассистент, который кивал двум видеокассетам, не зная, какая лучше.
– И подкуем, - добавил Балансиров.
– В отношении гражданской позиции.
– Совершенно верно, - доктор дернул себя за маленький, усохший нос. Модернизируем архетип. Вы меня не слушайте, это вам ни к чему. Кого бы тебе подселить в башку?
– он перестал обращаться к Петру Клутычу и рассуждал сам с собой.