Дурная Слава
Шрифт:
— Время не ждет, и я хотел бы получить деньги сегодня, — начал Бен.
— Время никогда не ждет, потому что его нельзя ни остановить, ни замедлить. Так что все это демагогия.
— Как знать. Возможно, можно и остановить.
Бурмистрович замер с открытым ртом. По подбородку тек жир от свинины.
— Это образное выражение, — поправился Бен, и Сидор Иванович быстро зажевал дальше. — Мне надо получить деньги быстрее, да и не в ваших интересах время тянуть. Вдруг я передумаю, и вы останетесь без полумиллиона. Вам часто предлагают такие деньги? Я думаю, нет.
— Не забывайтесь,
Бен извинился и продолжил.
— Посудите сами. Завтра-послезавтра депозиты начнут перетряхивать, и мы останемся без НАШИХ денег.
— Почем мне знать, что вы меня не кинете? Вдруг банкноты фальшивые или не дай бог ворованные, а их номера переписаны ФСБ.
— Можете быть уверены. Деньги не фальшивые, это можно будет проверить в банке сразу по мере доступа к ячейке. И номера не переписаны. Достоинство купюр не больше ста евро. Так получилось.
— Подробности меня не интересуют, — брезгливо остановил его Бурмистрович.
— И еще одно. Деньги я не смогу получить лично.
— Посторонний свидетель? Это исключено.
— Он не посторонний. Это мой сын. Подросток. С этой стороны вам ничего не будет угрожать. Я не рискую открыто заявиться в банк.
— Я бы мог провезти вас в своей машине. Она тонирована, вас никто не увидит.
— Это снаружи. Внутри тоже могут быть глаза и уши.
— Логично.
Они еще обговорили детали, в конце беседы Бен показал Бурмистровичу фотографию сына.
— Деньги пойдут ему на лечение. Я надеюсь на вашу честность.
— О чем речь!
Бурмистрович вышел и, идя мимо постаментов с авто, позвонил Габалло.
— Планы изменились. Как тебе, чтобы замочить двоих?
Перед огромными витражными дверями АМБ с надраенными до блеска круглыми бронзовыми ручками Артем остановился и стал настороженно их изучать. У Бена, наблюдавшего картину издалека, защемило сердце. На замешкавшегося пацана обратил внимание сотрудник внешней охраны.
— Ты чего мальчик? Тебе точно сюда?
— Меня ждут.
— И кто же тебя ждет?
— Вице-президент Бурмистрович.
Охранники позвонил шефу.
— Сидор Иванович, к вам посетитель. Мальчик.
Бурмистрович велел пропустить. Охранник разрешил мальчику войти, однако тот не торопился воспользоваться разрешением и протянул руки:
— Чистые?
— Что чистые? — не понял охранник.
— Руки чистые?
— Да.
— А ручки?
Охранник понял так, что паршивец над ним издевается, и возмутился:
— Руки! Ручки! Заходи, пока я тебя не взгрел! Дурная молодежь и шутки у вас такие же!
В холле уже ждал Габалло.
— Какой славный мальчик! А где папа?
— Он меня встретит, — Артем протянул паспорт и доверенность.
Андреас небрежно взял бумаги и связался с шефом.
— Проводи его в подвал, но в депозитный зал не пускай. Я сам. Своих вертухаев не забудь выпроводить, — приказал Бурмистрович.
Габалло выполнил все рекомендации начальства, и вскоре они остались одни в ярко освещенном подвале, перегороженной бетонной стеной с круглой сейфовой дверью.
Перед стеной имелась решетка. В подвале держался могильный холод. Спустился Бурмистрович.
— Шуберт? Ключи принес? Не опасайся, у нас все
— У вас руки чистые? — неожиданный вопрос сбил с толку Бурмистровича.
— Это ты фигурально? Конечно чистые. У банкира должны быть чистые руки. Хотя знаешь, люди совершенно не умеют ценить деньги. Порой попадаются такие экземпляры. Навоз в них заворачивают что ли?
Бурмистрович жадно выхватил у мальчика льдисто поблескивающий ключ и пластиковую карточку с указанием номера ячейки.
— Золотой ключик! — дурашливо воскликнул он.
Откинув решетку, он набрал код, и сейфовая дверь плавно с сиплым вздохом гидропривода отошла вбок. Этот момент банкир всегда воспринимал благоговейно.
Собственно, у АМБ было несколько депозитных залов, но после аврала, утроенного Борманом, все их содержимое снесли в наиболее крупный зал. Нельзя было сказать, что здесь был беспорядок, но чтобы найти нужную ячейку пришлось повозиться.
Наконец вдвоем с Габалло они вытянули на пол длинный металлический пенал.
Бурмистрович отпер его ключом, взятым у мальчишки. Внутри лежал самый обычный с виду чемодан. Артем безропотно уступил им и ключ от чемодана. Внутри пачками, связанными вульгарными самодельными «вязанками», лежали деньги. Бурмистрович сразу уразумел, что настоящие. Они были готовы к немедленному употреблению, но банкир надергал купюр из разных пачек и послал Габалло наверх: к проверочной машинке.
— Так, где же твой папа? — вкрадчиво спросил Бурмистрович.
— Он не велел говорить, — бесхитростно ответил Артем. — Он сказал, что это страховка. А вы действительно хотите нас обмануть?
Притворному возмущению банкира не было предела. Потом вернулся Габалло, по его довольному виду, а также по тому, что он так и не вернул взятые для проверки купюры, стало понятно, что последняя прошла успешно. Бурмистрович сделал знак, и Габалло прижал к лицу мальчика толстый кусок ваты, обильно смоченный хлороформом.
На лице мальчика возникло выражение невыносимого ужаса, потом он обмяк.
Действуя слажено, мужчины подкатили тележку, используемую для транспортировки тяжелых реквизитов, уложили на дно мальчика, чемодан с деньгами и прикрыли сверху стопками пустых мешков из прачечной. После чего на транспортном лифте поднялись в технический терминал. На бронированных воротах дежурил доверенный человек Габалло, без лишних вопросов включивший их на подъем.
Увидев выскочивший из банка броневик для перевозки денег, Бен насторожился. Он сердцем почувствовал, что что-то пошло не так. Он кинул на стойку бара деньги и, уже бегом направляясь к машине, набрал номер Бурмистровича. Ему никто не ответил, банкир велел секретарше внести номер в разряд «неприкасаемых», и Бен понял, что пришла беда. Он лихорадочно завел машину и вклинился в поток машин, идущих через центр. Через пять минут он нагнал искомый броневик в проулке. Машина стояла у обочины, Бен тоже припарковался и стал ждать. Долго ждать не пришлось, минут через десять пришел человек из банка (тот, кто открывал ворота), отпер машину дубликатом и вернулся обратно в банк. Когда перед носом захлопнулись резные ворота АМБ, Бен почувствовал себя так, словно жизнь его закончилась.