Дурной глаз
Шрифт:
Хрупкая, изящная, пленительная снаружи. Твёрдая, холодная, полная воронёных сложных деталей внутри.
«Господи», – ужаснулся Юлий. «И я этого раньше не замечал?! Как этого не замечают остальные?»
И следом внезапно возникла другая мысль, с сумасшедшинкой: «Интересно, если нажать на её живот, она скажет: «Мам-ма»?»
Он хихикнул без всякого веселья.
– Что смешного? – спросила Кукла Алиса.
– У тебя творог на губах, вытри.
Алиса отложила вилку и взяла салфетку. Юлий следил за движениями куклы, как завороженный.
– Алиса, – позвал Юлий. – Эй, Лис.
Он коснулся её плеча. Алиса не реагировала. Юлий наклонился и заглянул ей в лицо. Ни кровинки.
И никакого тиканья.
Юлий отшатнулся, схватившись за голову. Ему казалось, будто он слышит крики внутри своего черепа, целый хор. Где-то в квартире звонил-разрывался его мобильник. Стискивая голову, Юлий побрёл в зал.
Номер, высветившийся на экране, был ему незнаком, но когда он нажал кнопку вызова, в динамике раздался голос Толика.
– Звоню с мобилы Танюхи! – доложил он. – Просто не сразу нашёл, а то бы перезвонил раньше.
– Ты как раз собирался рассказать про надпись, – произнёс Юлий и удивился, каким спокойным оказался голос. Он вернулся на кухню. Алиса по-прежнему сидела в одной позе, уставившись в никуда. «Кукла, у которой кончился завод», – подумал он.
– Здорово ты увлёкся этой шкатулкой, – усмехнулся Толик. – Бенсман сделал точный перевод и скинул мне файл на «мыло», а я переслал файл тебе. Ну а вкратце суть такая…
«Опять отключился!», – перехватило дыхание у Юлия, но Толик, выждав театральную паузу, продолжил:
– Это типа заклинания или заговора. Его смысл в том, что владелец, дословно, «сосуда», – в нашем случае, очевидно, речь о шкатулке, – приобретает дар видеть истинную суть окружающих вещей. Использование этого дара, или знания, может изменить его жизнь.
– Как изменить?!
– Извини, старик, на шкатулке не написано, не уместилось, – ответил Толик. Он явно был доволен собой. – Так у тебя открылся третий глаз, а?
– Подожди… Я не понимаю… Ведь Алиса хозяйка шкатулки, я подарил её на день рождения…
– Вроде он летом, – хмыкнул Толик, но Юлий не обратил на реплику внимания.
– Или она не прочитала надпись на латыни? – продолжал он. – Всё это неправильно! Дар должен быть у неё, а не у меня!
Юлий вспотел, хотя в доме было холодно. Майка прилипла к телу. Трубка, которую он прижимал к уху плечом, наоборот, нагрелась, казалась раскалённой.
«И самое главное, зачем мне этот чёртов дар? То, что я женился на красивой кукле без сердца, я понял. Может, я понимал это ещё раньше, какой-то частью сознания, самой смелой, в отличие от другой, боящейся правды. Дальше-то что? Как мне быть с этой куклой?»
Где правильный ответ?
Не уместился на шкатулке, сказал бы Толик.
– Эй! – кричала трубка. – Юлианыч! Эта штука что, работает?! Это не гон?!
– Я думал вслух, – пробормотал Юлий. – Извини, Толик, мне нужно кое-что
– Юлиан, ты сказал!..
– Я тебе обязательно перезвоню, спасибо, – закончил Юлий и прервал сигнал.
Ящик с инструментами хранился в прихожей, в раздвижном шкафу. Юлий достал молоток и устремился в спальню.
Шкатулка казалось единственной реальной вещью в комнате: тёмная, увесистая, а интерьер, в котором она находилась – зыбким, эфемерным, расплывчатым, как продолжением сна. Когда Юлий приблизился к шкатулке, на него накатило чувство дежа-вю. Он пошатнулся. Ему показалось, что сейчас он, как и вчера, поднимет шкатулку с тумбочки, только теперь внутри будет не жидкость. Он догадался, что найдёт внутри, но не мог подобрать слова, чтобы выразить, зафиксировать в сознании догадку; слова словно испарялись из головы. Оставленный на кухне мобильник опять зазвонил.
Нельзя мешкать. Юлий замахнулся молотком. В этот момент со щёлчком, сам по себе, открылся замок.
Слово было подобно скользкой рыбине, которую он ловил, как в ручье руками, в своей голове. Наконец поймал. Слово оказалось зябкое и покрытое медной чешуёй: ключ.
«Ключ», – повторил Юлий. – «В шкатулке ключ от неё же самой!»
Он опустил руку с молотком и откинул крышку… и внутри, на красной материи, действительно лежал ключ. Юлий мог бы испытать лёгкое разочарование от того, как просто он угадал ответ, если бы не размер и форма ключа. Ключ определённо не мог подходить к шкатулке: был слишком большим.
Ощущение дежа-вю всё не проходило. Под его влиянием Юлий испытал новое озарение. Он взял ключ и вернулся на кухню к своей застывшей в одной позе механической жене.
Он коснулся её плеч. Отметил, какие они костяные и жёсткие, как спинка стула, на котором сидела Алиса. Он потянул вниз её халатик, чувствуя, что раздевает манекен. Юлий взял жену за локти, прижал руки к телу; они сдвинулись с трудом, словно заклинившие двери троллейбуса. Наконец халатик соскользнул с плеч Алисы, обвис до пояса, открывая безупречно гладкий пластиковый торс, слегка блестящий, глянцевые груди с торчащими сосками, возбуждающие не сильнее, чем выпуклости у куклы Барби. Как и предвидел Юлий, между лопатками обнаружилось отверстие, формой напоминающее жирный перевёрнутый восклицательный знак. Оставалось лишь вставить в него найденный ключ и завести жену.
Завести жену. Завести жену. Завести себе жену. Завести жену до упора.
Юлий расхохотался смехом лающим, лихорадочным, страшным. От такого смеха люди должны терять рассудок – те, кто его слышит, или те, кто смеется сам. Осёкся, прижал ко рту кулак и тут же с омерзением отдёрнул руку, потому что в кулаке был ключ. Мобильник наконец заткнулся. Чувство дежа-вю схлынуло. Юлий в растерянности переводил взор с ключа на спину жены и обратно. Он перестал понимать, что делать дальше.