Душа зла
Шрифт:
— Может быть, он не знал никакого другого уединенного места, — предположил Бентли.
Бролен покачал головой.
— Нет, он конечно же вез ее на машине по Кингстон-драйв: в этом случае он мог спокойно углубиться дальше на юг или на восток, к густым необитаемым лесам, где тело очень долгое время пролежало бы никем не найденным. Значит, если он решил везти ее сюда, у него была конкретная цель. Он хотел, чтобы труп обнаружили.
От этих слов оба слушателя вздрогнули. Бролен продолжал:
— Он выбрал достаточно уединенное место, чтобы проделать все без спешки, обстоятельно, но поскольку в хибару все-таки забредают случайные прохожие, он понимал, что рано или поздно труп будет обнаружен. Некоторые другие детали подтверждают эту гипотезу, но к ним я вернусь немного погодя. Ну вот, он оказался с ней в этой халупе и стал раздевать ее, дабы насладиться ее телом. В этот
Бролен задумался и добавил:
— Он смотрит на ее голое тело, она — его вещь. И все-таки что-то привело его в бешенство: возможно, она открыла глаза или просто попыталась подняться, заговорить с ним — то есть подала признаки жизни; на самом деле она даже не могла себя контролировать; он набрасывается на нее и втыкает нож около двадцати раз. Бьет ее ножом до тех пор, пока она не становится неподвижной. Теперь жертва превращается в объект наслаждения, к которому он стремился, в механический источник удовольствий. Погружая нож в ее тело, он присваивает ее — это как транс, он больше не способен остановиться, он орудует ножом, как пенисом, ее кровь брызжет, словно семя, и он забывается, дважды кусая ее за бедра. Он не овладевает ею физически: свидетельство тому — отсутствие каких-либо разрывов или следов спермы во влагалище и анусе, однако он наслаждается властью, которую получил над ней. Проделав все, что хотел, он втыкает ей нож в вагину, показывая, на что способен. Проворачивает лезвие внутри — это ведь продолжение его собственного члена, и с его помощью он показывает нам, что способен иметь с ней секс. Во время всего этого действа, этого жестокого умерщвления, он наверняка почувствовал эрекцию и, может быть, даже кончил себе на брюки, удовлетворяя свое сексуальное влечение. Мы не обнаружили совершенно никаких следов его спермы, однако, как видим, сексуальный подтекст тут очевиден, и, думаю, преступнику необходимо было разрядиться. Затем, освободившись от напряжения, накапливавшегося много лет подряд, он спокойно оценил то, что сделал, и должен был провести достаточно длительное время в попытке успокоиться. В итоге, собравшись с мыслями, он отрезал жертве руки и забрал их в качестве трофея, а также следуя стремлению быть похожим на свой идеал, Лиланда Бомонта.
— Но ведь Лиланд Бо… — начал было Бентли.
Бролен жестом остановил его:
— Вот тут мы подходим к другому важнейшему моменту. Он полил лоб жертвы кислотой, как это делал Лиланд Бомонт. Когда я в прошлом году составлял психологический портрет Лиланда, то предположил, что тот сжигал верхнюю часть лица своих жертв потому, что был с ними лично знаком и, уничтожая их человеческий облик, таким образом избавлялся от чувства вины. Но оказалось, что Лиланда ничего не связывало с его жертвами, он подбирал их, повинуясь своим прихотям, встречал на улице или в Интернете, как было в случае с Джульет. Две первые девушки были внешне похожи на его мать, из чего я сделал вывод, что он хотел испытать сексуальные ощущения, представляя ее на их месте, или же, действительно, собирался вновь пережить нечто, что уже у него было, если, конечно, связь с матерью на самом деле существовала. Что, впрочем, не мешало ему считать всех девушек недостойными его, и поэтому он не мог испытать тот экстаз, о котором грезил, вот почему он в буквальном смысле слова их «обезличивал», сжигая лица кислотой.
— Однако Джульет не похожа на остальных, — заметил Салиндро, который никогда еще не рассматривал дело под таким углом.
— По свидетельству самой Джульет, Лиланд Бомонт некоторое время общался с ней через Интернет. Когда он стал слишком настойчиво добиваться встречи, она его отшила. Он, убивший на тот момент уже трех женщин, чувствовал собственное величие, если не сказать превосходство над всеми, поэтому не перенес отказа и решил похитить Джульет, присвоить ее себе, как ранее других. Таково единственное логическое объяснение, которое приходит мне на ум, и, полагаю, я не очень далек от истины.
— А что насчет убийцы из леса? — забеспокоился Бентли.
— С ним сложнее. Прежде всего у меня нет ни малейшей уверенности по поводу того, когда он вылил кислоту на лоб жертве, но мне почему-то кажется, что он сделал это post mortem и, возможно, в честь Лиланда — это своего рода знак почтения, ибо так или иначе подобный поступок отсылает нас к Лиланду Бомонту: ведь никто, кроме нас, не знал про кислоту. Жертву раздели — когда ее нашли, на ней не было совсем никакой одежды, ее ноги разведены в стороны — знак того, что убийца хотел ее унизить; будь он с ней знаком, он, быть может, расположил бы тело иначе, попытавшись придать ему минимум достоинства или хотя бы скрыл ее лицо одеждой, чтобы не смотреть на него. А он вполне находит себе оправдание, оставляя жертву в столь унизительной позе и ясно давая понять нам, не вытаскивая нож из ее вагины: он овладел ею и сделал с ней все, что хотел, в том числе проник в нее как мужчина. Даже если это был всего лишь нож, он все равно означает замещение: в тот момент оружие стало для убийцы прямым продолжением тела и, оставив его на месте преступления, да еще и в таком месте, он, сам того не желая, сказал нам: я сексуально несостоятелен, неспособен войти в жертву, как мужчина в женщину; значит, он, скорее всего, не женат. Думаю, его возраст — от двадцати до двадцати пяти лет.
Бролен выдержал еще одну паузу, глотнув чая. Его глаза горели, и Бентли спросил себя, чем вызван этот блеск: болью, состраданием к жертве или возбуждением от того, что инспектор ясно представлял себе все, о чем рассказывал. В течение нескольких последних минут поведение Бролена стало меняться: описывая атмосферу преступления, он на миг закрыл глаза, и почти улыбнулся, описывая сцену убийства и чувства, переполнявшие убийцу; Бентли даже подумал, а не перевоплощается ли Бролен шаг за шагом в этого самого настоящего убийцу?
— Однако главное для нас — определить тип убийцы. Существует две категории подобных преступников: организованные убийцы, которых обычно называют «психопаты» и импульсивные убийцы, «психотики». Среди улик, собранных нами, есть и те, которые относятся к первой категории, и те, что позволяют говорить о второй.
— Может быть, их и было двое? — предположил Салиндро.
— Нет, я так не думаю. Скорее, мы имеем дело с новичком, у которого есть что-то от обоих типов. Он тщательно выбрал место преступления, носил с собой нож необходимых размеров: значит, он готовился; подобное у импульсивных убийц встречается крайне редко, можно даже сказать, не случается никогда. Он предусмотрел все, даже хлороформ. Факты наводят на мысль, что он вдумчиво и не спеша готовился. Однако его неспособность проникнуть в жертву заставляет думать, что убийца неполноценен в сексуальном плане — это подтверждают и повреждения половых органов жертвы. Более того, когда он убил девушку, его охватил приступ безумия, и, не имея сил с ним справиться, он начал вонзать лезвие в тело жертвы и даже укусил ее. То, что он подкрался к ней сзади с хлороформом, также указывает на сильнейшую психотическую коннотацию: он не позволил себе тратить время на разговоры с ней, на заигрывание, не стал сполна наслаждаться своей властью, перед тем как перешел к делу. Может быть, он понимает, что неспособен на это. При этом он сохраняет полное хладнокровие: ведь он вырезал следы от укусов на бедрах; и отличается определенным интеллектом: совершает преступление в таком месте, где следы самых разных бродяг сделают крайне затруднительным сбор любых улик: волос и так далее.
— То есть это был убийца смешанного типа… — подытожил Салиндро.
— Думаю, да. Он заранее подготовился к преступлению, но в момент его совершения потерял над собой контроль, а потом опять смог взять себя в руки. Незначительные проявления жестокости ante mortem, молниеносное нападение и неспособность самостоятельно изнасиловать жертву характеризуют его как дезорганизованного психотика. И тем не менее он готовился, вероятно, даже долго выбирал себе жертву и сохранил ясный рассудок после того, как закончил.
— И как нам это поможет в дальнейшем? — поинтересовался Бентли.
— Это позволяет нам установить множество деталей, господин помощник прокурора.
Бентли поморщился при упоминании должности, которую ему вскоре предстояло занять.
— Прежде всего, мы имеем общий психологический портрет. Нашему убийце от двадцати до двадцати пяти лет. Он белый и атлетически сложен, хотя и немного астеник: скорее всего, у него диспропорция между телом и лицом.
— Откуда вы можете знать, как выглядит убийца, всего лишь проанализировав его действия? — воскликнул Бентли, сомневаясь в правильности выводов Бролена.