Душа

Савич Илья

И были виверны, грозные и опасные, приведшие в восторг парней. И церберы, целое семейство трёхголовых собак. И Змей Горыныч собственной персоной, уже вполне живой и настоящий. Он встретил зрителей тремя потоками огня и раздражённым рыком.

– Горыныч не очень любит гостей, – объяснил Сан Саныч. – Но в душе он милашка.

– Александр Александрович, – подал голос Пашка. – А вы смотрели недавно вышедший фильм про парк динозавров? Там всё закончилось довольно плохо…

– О, конечно, смотрел! – воскликнул Сан Саныч. – Ремейк, скажу я вам, не вполне удачный. Старая версия мне нравится куда больше. А в чём дело?

Он будто не понимал, куда клонит школьник.

– Да так… ни в чём. Просто вспомнилось.

– И не зря, мальчик мой. Потому что дальше у нас…

– Динозавры!

Это был Гришка. Пухленький парнишка, который всегда был себе на уме. И он обожал динозавров! Мечтал стать палеонтологом.

– Да, да. Динозавры! – подтвердил Сан Саныч, когда группа уже дошла до этой секции зоопарка.

Тираннозавры, трицератопсы, велоцирапторы расхаживали по древним джунглям, полным растений юрского периода. Над ними летали птеродактили и эудиморфодоны. Из водоёма на пару секунд, видно посмотреть на гостей, показался плиозавр.

Гришка чуть с ума не сошёл от радости. Остальные тоже остались под впечатлением, особенно Пашка, с опаской осматривающий потенциально опасные существа.

– Пришлось их чуточку модифицировать, чтобы они могли дышать и жить в современных условиях, но в остальном это те самые динозавры, живущие на Земле задолго до нас.

– И вы держите их в этих громадных клетках? – с ноткой вызова поинтересовалась Валя.

– Пока да, – кивнула Мария Олеговна. – Но скоро завершится строительство заповедного парка. Там все эти чудесные создания будут жить на свежем воздухе.

– Да вы издеваетесь! – не выдержал Пашка. – Вас ничему не учат фильмы?! Этого нельзя делать!

– Не волнуйся, – попытался успокоить его Сан Саныч. – Они нас научили быть предельно осторожными.

– Ага, ага… – не поверил Пашка. – Когда всё пойдёт не так, я пришлю официальное письмо «Я предупреждал».

Сан Саныч лишь улыбнулся и продолжил рассказывать о своих созданиях. Но недолго. Увидев, как Гришка чуть не взрывается от нетерпения, он предоставил слово ему и лишь дополнял почти энциклопедическую лекцию парня, которую тот с волнением и жутким энтузиазмом принялся излагать своим одноклассникам.

Заповедник был последней частью экскурсии на полигоне, и здесь школьники распрощались с Сан Санычем. Напоследок он выцепил Стаса, отвёл в сторонку и вернул ручку.

– Держи, Стас, – он протянул её так, чтобы Людмила Николаевна не заметила. – И не показывай остальным, а то занервничают.

– Спасибо… а вы уверены, что…

– Уверен, молодой человек, уверен. И прошу тебя доработать эту штуку. Только не используй настоящий заряд. Давай так: сообразишь схему, соберёшь механизм, а энергоблок… – с этими словами он ловко вытащил из ручки продолговатую батарейку, – его мы вставим у нас и на полигоне испытаем твоё изобретение.

– Мне можно будет вернуться? – Стас засиял, услышав эти слова. – Правда?

– Правда, – улыбнулся Сан Саныч. Его роговица осветилась зелёным, и парень увидел уведомление на почте. – Напишешь ответным письмом, и я свяжусь с тобой.

– Спасибо! – слишком громко, едва не навлекая излишнее внимание, воскликнул Стас. А потом нахмурился. – Но родители… думаю, после выговора они будут против.

– Это я тоже постараюсь решить, – Сан Саныч заговорщически подмигнул. – Ну, давай. Догоняй своих!

Парень побежал за группой, и седовласый учёный провожал его взглядом, полным печали и… надежды.

****

Стас весь день провёл на нервах, но родители ничего не сказали по поводу инцидента на экскурсии. К ночи, когда они легли спать, он выскочил во двор и закрылся в гараже-мастерской, работая до самого утра. Парень терпел всё это время, и теперь выплёскивал накопившуюся энергию, изливал бурлящие в голове идеи, скреплял, варил, вытачивал, паял. Делал это так, как прокручивал в голове сотни раз прежде.

И ничего не получилось.

На чертеже всё выглядело неплохо. Всё должно было бы работать, но по итогу он натыкался на непреодолимые препятствия, и работа начиналась заново.

Утром его разбудила мама. Он даже не заметил, как заснул, весь измазанный, грязный и лохматый. Мама, естественно разгневанная, пообещала запереть мастерскую на десять замков и чуть ли не пинками отправила его в школу.

– Стас, ты чего? – беспокоилась Валя, когда в очередной раз разбудила его толчком локтя. – Ты вообще спал? Может, заболел?

– Не, всё в порядке. Устал просто, – он протяжно и громко зевнул. – Какой это уже урок?

– Ты чего? Первый.

– Чего-о?! – встрепенулся он.

Это было слишком громко. Учительница литературы, Евгения Михайловна, строгая пожилая дама в очках, с забранными в хвост волосами зыркнула на него грозным взглядом, раскрытыми страницами вниз положила книжку, которую они по очереди читали, и встала из-за стола. Читающий свою часть текста ученик замолк, заметив её недовольный вид и молясь, чтобы он был ни при чём.

– Степанов!

Холодный стальной голос пробирал до дрожи, и Стас почувствовал, как резко спадает сонливость. Он встал, ожидая экзекуции.

– Чем же вас так удивил рассказ?

Стас молчал. Он нервно сглотнул, представив, что его ждёт дома, принести он сегодня ещё и выговор. Но на помощь пришла Валя.

– Беляев! Про блоху, – шёпотом подсказала она, – в Париже!

Этого было вполне достаточно, и Стас взбодрился.

– Почему блоха так высоко прыгает? Это же неверно.