Душеспасительная беседа
Шрифт:
Генка рассказывает все это, но в глубине души ему ужасно не хочется поверить в свидетельские показания мальчика Эдика. А уж о Ниночке и говорить нечего! Она, отрицая их, так трясет головой, что банты-бабочки вот-вот сорвутся и упорхнут из ее косичек!
…Надежда Карповна вдруг поднимается со своего кресла и выключает телевизор.
— А ну, по кроватям, малыши!
И вдруг из прихожей доносится резкий, требовательный звонок.
Надежда Карповна и дети идут в прихожую.
— Кто там? — спрашивает Надежда Карповна, не открывая двери.
— Дед Мороз! — басят
— А кого вам нужно?
— Девочку Ниночку и мальчика Гену! Отворите, пожалуйста.
Не снимая цепочки, Надежда Карповна открывает дверь, и вся троица в щель видит стоящего на площадке лестницы самого настоящего Деда Мороза. Всем троим кажется, что от него в квартире так и веет холодищем!
Цепочка снята. Дед Мороз входит в прихожую, на нем светло-желтый тулуп до пят на бараньем пышном меху, меховая шапка с длинными, болтающимися ушами, унты, в руках мешок.
— Кто тут девочка Ниночка? — басит Дед Мороз.
Девочка Ниночка с восторгом пищит:
— Я-я-я!..
— Получай! — Дед Мороз вытаскивает из мешка красивую рослую куклу и преподносит ее девочке Ниночке. — А кто тут мальчик Гена?
Мальчик Гена получает роскошную заводную «Волгу» красного, пожарного цвета.
— Матвей! — всплескивает руками Надежда Карповна. — Я так и знала, что он что-нибудь учудит. Дачу-то хоть запер?
— Запер, запер, все в порядке, — говорит Матвей Иванович, смеясь, и прячет в карман тулупа привязную бороду. — Куковал я там куковал — скучно стало одному. Поеду, думаю, к ним сегодня. Достал свою полярную амуницию и… прибыл!
Он смотрит на детей и видит, что с ними не все в порядке! Мальчик Гена опустил голову, а у девочки Ниночки на глазах самые настоящие слезки!
— Вы что, детки?! Подарки не понравились? Что случилось, говорите!..
Тягостная пауза — и Ниночка объясняет:
— Мы думали, это настоящий Дед Мороз пришел, а это просто дед!..
— Обыкновенный, — добавляет Гена.
Матвей Иванович смущен и растерян.
— Что же мне теперь, назад в Малаховку прикажете уезжать?
— Уезжай! — машет на деда ручкой Ниночка и, волоча за ногу роскошную куклу, с громким плачем уходит в столовую. За ней следом убегает Генка.
…Но вот уже все забыто. Наигравшись и навозившись с дедом, Генка и Ниночка уснули у себя в комнате. В столовой сидят за накрытым столом два старых человека — женщина и мужчина. Прожили они вместе трудную и долгую жизнь — с бедами и утратами да еще с такой самой большой бедой, как отгремевшая война. Но все обошлось — живут! И, как сказал один мудрый человек, великий физик, «дерево их жизни пустило свои побеги». Вырастили дочь, она вышла замуж за хорошего человека. У них свои побеги — свои дети.
Старая женщина и старый мужчина молча чокаются и пьют за это.
Подруга жизни
Когда Ольгу Павловну, жену профессора Снегопадова, знакомые спрашивали, о чем она мечтает, какое у нее самое заветное желание, она быстро и без всяких колебаний отвечала:
— Хочу, чтобы мой муж прожил как можно дольше. Ну, и я, конечно, вместе с ним… потому что я создана быть подругой жизни. Вдовы из меня не получится!
Знакомые смотрели на ее красиво убранные седые волосы, на крепкий румянец еще совсем свежих щек и на пышный бюст и одобрительно посмеивались. А Ольга Павловна продолжала развивать свою мысль.
— А вы думаете, это так просто — не дать сделать себя вдовой? — говорила она, иронически щуря темные глаза. — Это тяжелая работа! Дьявольское напряжение, все время начеку. Нынешние мужчины все какие-то хлипкие. На минуточку отвернешься — у него уже инфаркт…
— Но ведь Игнатий Сергеевич крепыш, здоровый мужик!
— Да, но он уже вступил в тот возраст, который требует бдительности, бдительности и еще раз бдительности! И потом… он, конечно, талантливый ученый, умница, но, между нами говоря, это же абсолютный дикарь и троглодит, когда дело касается его собственного здоровья. Но он не на ту напал! Я поставила перед собой задачу — дотянуть его до сотни. Я этого хочу. И я этого добьюсь! Это мой общественный долг!
Началось с того, что Ольга Павловна уговорила мужа жить на даче круглый год: свежий воздух подмосковных лесов, как известно, сохраняет легкие и расширяет сосуды.
— Уже одно то, что Игнатий Сергеевич не будет слышать телефонных звонков, — говорила она своим громким, властным контральто, — сохранит ему энное количество нервных клеток. Я подсчитала: из десяти звонков, как правило, минимум шесть, а то и семь бывают неприятными или обременительными. Правда, я сама беру трубку, но они все равно прорываются! Все нужно учитывать в этом возрасте, буквально все!..
Однажды, когда Игнатий Сергеевич сидел у себя и писал, в кабинет вошла Ольга Павловна и сказала:
— Извини, Игнатий, я тебе немножко помешаю. Но это даже полезно для мозговых центров. Сделай маленькую передышку. Ты согласен, что возраст — это ограничение?
— Как тебе сказать?.. В известном смысле, конечно, ограничение!
— Ну, так вот. С сегодняшнего дня мы переходим на продуманный, научно обоснованный режим питания. Все, что ты ел до сих пор, — это яд… Сегодня у нас на обед: тыквенная каша, творог и кисель из ревеня! Я вчера была у Черемухова. Он очень милый человек. Он мне помог составить для тебя меню на целую неделю.
— Но он же меня в глаза не видел!
— Это неважно! Я рассказала ему про тебя все, что нужно.
— Знаешь что: пусть твой милый палач Черемухов сам лопает свои тыквы. А я… я объявляю голодовку в знак протеста! И, пожалуйста, не мешай мне!
— Не волнуйся, я сейчас уйду. Но собери все свои нравственные силы, Игнатий, и… давай сядем на тыкву… без этих мелодраматических и пошлых страстей!.. — сказала Ольга Павловна и величественно удалилась.
…Снегопадов страстно любил природу. Он обожал далекие прогулки по лесам и полям. Но он не был ни охотником, ни рыболовом, он был грибником. Бродить ранней осенью по лесу с корзинкой на руке, вороша тростью увядшую листву, вдыхать запах грибной сырости, необыкновенно острый и радостный, по свежести своей не уступающий йодистому запаху морских водорослей, — разве это не наслаждение?!