Два апреля
Шрифт:
– Прожектор!
Сапоги забухали обратно.
Добежав до того места, откуда - как ему показалось - донесся вскрик,
Овцын остановился и стал вглядываться в черную, холодно поблескивающую воду. Он знал, что течение здесь не быстрое и человека не отнесло далеко. И никогда человек не тонет сразу. Даже если он лишится сознания, все равно руки и ноги будут некоторое время двигаться и человек еще несколько раз покажется на поверхности. Сердце гулко отбивало секунды, Овцын чувствовал, как набухают глазные яблоки, и ничего не мог различить на поверхности воды.
«Чего они там возятся с прожектором?» - подумал он и тут же сообразил, что не прошло еще и минуты, а за такое время и чехла с прожектора не снимешь.
Не отрывая взгляда от реки, он прошел немного вперед по направлению течения и вдруг, совсем не ожидая этого или думая, что именно в эту секунду не ожидал этого, увидел белое, мелькнувшее на миг и снова исчезнувшее в черноте воды. Он скинул тужурку и туфли, прыгнул головой вниз и поплыл туда, где мелькнуло белое. Вода попала в рот, он почувствовал запах нефти и подумал, что новая английская рубашка с воротником, который не надо крахмалить, погибла. Начав думать о себе, он почувствовал и холод, и вяжущую тяжесть намокших брюк, и страх, что утопающий вцепится в него, потянет за собой на дно, а он не сумеет как следует трахнуть его, чтобы лишить сознания. Но все эти ощущения и мысли были вполне естественны в такой ситуации, и, поняв это, Овцын перестал ощущать холод и перестал бояться. Он нырнул и плавал под водой кругами, пока хватило дыхания. Выплыв, он увидал, что на берегу собрались люди, а по воде ползет луч прожектора. С буксира доносился скрежет и стук. «Отец приказал спустить шлюпку», - подумал Овцын. Так уж у них повелось -издавна: Борис Архипов называл его «сынок», он называл Бориса Архипова «отец». Тогда он только что пришел в контору на должность второго помощника капитана. Борис Архипов был уже капитаном. Теперь он тоже капитан и даже командир отряда из двух судов, Борис Архипов у него в подчинении... «Ну, покажись еще раз, только па секундочку, - просил он белое.
– Покажись, теперь с прожектором мы тебя сразу... Теперь это будет просто свинство с твоей стороны, если ты не покажешься. Будет просто свинство с твоей стороны, если ты утонешь...»
И белое мелькнуло снова в луче прожектора. Закричали люди на берегу. Он рванулся, проплыл десяток метров до того места и нырнул, шаря руками в непроглядном, упругом пространстве. Воздух в легких уже кончался, когда рука наткнулась на тело. Стало вдруг жутко, нестерпимо потянуло отбросить это тело от себя, вырваться наверх, скорее выплыть на берег. Он нашарил волосы, зажал их в кулак, отчаянно рванулся наверх, зная, что тело задержит его, и только потом подумал, что это женщина. Воздух совсем кончился, он едва не вдохнул воду.
Женщина была без сознания, лицо ее в голубоватом свете прожектора казалось мертвым. Откашлявшись, Овцын перевернулся на спину и поплыл к берегу, крепко сжимая в кулаке волосы.
– Бросить тебе круг?
– спросил с набережной Борис Архипов.
– Не надо, - сказал Овцын.
– Давайте канат.
Овцын поймал конец каната и, просунув руку в спущенный ему веревочный трап, завязал вокруг груди и бедер женщины незатягивающийся узел.
– Можно выбирать, - сказал он.
Женщину потянули наверх, а ему вдруг стало холодно и заболели виски. Он с трудом вылез по трапу, подошел к Борису и вынул у него из губ сигарету.
– Все равно не затягиваешься, - попытался он пошутить.
– Это то видение, которое нас обогнало, - сказал Борис Архипов.
– Куда ее теперь?
– спросил Овцын.
– Позвонили в «Скорую помощь». Сейчас будет машина. Пойдем, без нас обойдутся.
Он взял Овцына за локоть и повел к буксиру.
Овцын стоял под горячим душем, пока не прошел холод, потом надел пижаму, которую дал ему Борис Архипов. Выпил коньяку, сел на диван. Боль в висках прошла, стало сонливо и уютно. Вахтенный матрос привел человека в коричневом длиннополом пальто, накинутом поверх белого халата. Тот сказал:
– Я врач. Как это случилось?
– Услышали, что человек упал в воду, - сказал Овцын.
– Прыгнули вслед и вытащили.
– Эта сторона понятна, - сказал врач.
– Но может быть, вы заметили, каким образом она упала в воду? Случайно, столкнули ее туда или... или сама бросилась?
– Этого мы не заметили, - сказал Борис Архипов.
– Скажите, доктор, она не до смерти утонула?
– Чуть не до смерти. Хорошо, что до нашего приезда начали делать искусственное дыхание. Жаль, что вы не заметили, - покачал головой врач.
– А вы у нее спросите, - усмехнулся Борис Архипов.
– Благодарю за ценный совет, - хмуро сказал врач.
– Позвольте, я запишу ваши фамилии...
Когда ушел врач, Борис Архипов сказал:
– Жаль девчонку. Конечно, сама бросилась.
– В таком варианте я зря испортил рубашку,- сказал Овцын, зевнув. Очень хотелось спать.
– Удивительно удобная была рубашка.
– Это еще не самое прискорбное.
– А что самое?
– Читал я где-то, что в древнем китайском государстве был такой закон: если некто спас жизнь человеку, он отвечает за дальнейшую судьбу этого человека.
– Наверное, у древних китайцев было мало забот и много свободного времени, - сказал Овцын.- Они не служили в нашей конторе и не мотались по задворкам белого света по семь месяцев в году.
– Теперь тебе дадут медаль «За спасение утопающих».
– Разве за спасение самоубийц дают медали?
– Она не скажет.
– Когда человеку наплевать на жизнь, он не врет. Зачем ему тогда врать?
– Может быть, теперь ей уже не наплевать.
– Разве это проходит так быстро?
– Есть места, которые второй раз посещать не захочешь, - сказал Борис Архипов.
– Скажи, ты не знаешь, отчего больше всего сумасбродничают красивые женщины?
– Она красивая?
– Небесно. Наверное, чем лучше человек устроен, тем лучшей ему требуется жизни. Противно красивому человеку некрасиво жить. А некрасивый посмотрит на себя в зеркало да смирится. Так ли?
– Убедительно, - согласился Овцын.
– Только зачем кидаться в Прегель? Что тут красивого? Холодно, грязно, дрянью припахивает.
– В отчаянии всегда есть красота, - вздохнул Борис Архипов.
– Как бы оно ни проявилось.
– Пошли, отец, человека на «Кутузова», - попросил Овцын.
– Пусть принесет мне плащ и сапоги.
– Дойдешь в моем, - сказал Борис Архипов.- Завтра тебе твою одежку доставят чистой и отглаженной. Буфетчица уже занимается. Хочешь кофе? Или еще коньяку?
– Спать хочу. Серьезный сегодня был день.
Борис Архипов обул его, одел в свой плащ и проводил до трапа «Кутузова ».
– Спать, спать, орлы, - сказал Овцын сгрудившимся у трапа матросам.
6
Он проснулся поздно, ругнул себя за это и сразу принялся за дела. Подписал накладные на продукты, отправил старпома с матросами в порт, а нового повара Алексея Гавриловича - в поликлинику на медкомиссию. Он проследил, как боцман с двумя оставшимися матросами спустили на воду мотобот и ушли на нем к продуктовому складу. Проще привезти продукты на своем мотоботе, чем выпрашивать в порту машину. Потом буфетчица с «Шального» принесла брюки, рубашку и белье. Все было отлично выстирано и выглажено, и даже рубашка погибла не совсем: желтые следы мазутных пятен остались в тех местах, которые не видны под тужуркой.