Два брата - две судьбы
Шрифт:
На одном за кремлевских приемов секретарь Союза писателей поэт Николай Тихонов предложил присутствующим выпить за здоровье Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.
Стоящий рядом со мной с бокалом в руках немного уже подвыпивший балкарский поэт Кайсын Кулиев неожиданно громко произнес:
— А я не могу!
— Почему? — спросил Брежнев.
— Михалков пьет лимонад! — пояснил Кулиев.
— За мое здоровье не пьют лимонад! — тоном не терпящим возражений сказал Генеральный.
Оправдываться, а тем более пререкаться
Малообразованный, тяжелобольной партийный функционер К. У. Черненко, являясь членом политбюро, имел большое влияние в партийном и государственном аппарате. Он был правой рукой Генерального и пользовался его особым доверием, получая из его рук высокие правительственные награды. Его грудь украсили три Золотых Звезды Героя Социалистического Труда, золотая медаль лауреата Ленинской премии.
В общении со мной Черненко бы доступен и доброжелателен. Обращаясь к нему по ряду вопросов, я находил с ним общий язык. У него тоже в семье были читатели моих книг. Вот почему я однажды взял на себя миссию весьма деликатного свойства.
Как-то на приеме в итальянском посольстве я разговорился с митрополитом Белорусским и Минским Филаретом. В беседе от поделился со мной заботами Русской православной церкви в связи с приближающимся тысячелетием Крещения Руси. Святейший синод ставил перед Советом по делам религии вопрос о передаче церкви одного из московских монастырей. Для этого должно было быть решение Совета министров СССР и других вышестоящих инстанций. Совет, благосклонно относясь к этой просьбе, не решался поднять деликатный вопрос на должном уровне, боясь получить прямой отказ. Тем более что бывший Первый секретарь Московского городского комитета партии, член политбюро Гришин был категорически против открытия в Москве каких-либо новых культовых центров. Вопрос повис в воздухе.
— Вы бываете в верхах, — закончил свою «исповедь» митрополит Филарет. — Не могли бы вы нам помочь?
Вскоре я попросился на прием к Черненко и рассказал ему о разговоре с митрополитом.
— Почему же патриарх Пимен сам не обратился с этой просьбой? — удивился Черненко.
— Он не имеет на это права, — пояснил я. — Церковь отделена от государства, и все церковные дела вершатся через Совет по делам религии.
— Так чего же Куроедов не помогает? — спросил Черненко.
— Куроедов боится, что ему откажут. Вы же знаете Гришина? — сказал я. — Константин Устинович, вы русский человек, помогите в решении этого вопроса!
— Ладно, — согласился Черненко. — Скажите Куроедову, что я разрешил патриарху Пимену обратиться лично к Брежневу. Он напишет, а мы тут разберем…
Я незамедлительно передал содержание моего разговора с Черненко В. А. Куроедову.
На послании Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена Генеральный начертал: «Внести
Православной церкви был передан Свято-Данилов монастырь в центре Москвы, и великий праздник тысячелетия Крещения Руси прошел по всей стране с должной торжественностью.
Праздничный концерт в Большом театре СССР в присутствии представителей всех религий, партийной и советской общественности был открыт песнопением «С нами Бог!».
В 1988 году 11 ноября, в Троицком соборе Свято-Данилова монастыря митрополит Филарет сказал слово на отпевании моей жены Наташи. Патриарх Московский и всея Руси Пимен прислал мне свое соболезнование:
«…Молюсь о упокоении Вашей супруги, новопреставленной Наталии Петровны.
Призываю Божие благословение на Вас, Вашу семью и на труды Ваши».
Я давно заметил, что большинство людей, общающихся с власть имущими, не решаются ставить перед ними вопросы, связанные с просьбами других людей, дабы не навлечь на себя неудовольствие начальства и не лишиться возможности при необходимости обратиться самим по личному вопросу.
Не отказываясь от сыпавшихся на него высоких отечественных и зарубежных наград, Брежнев проявлял «высочайшую» щедрость и к своим соотечественникам.
Мой двоюродный брат Петр Петрович Глебов был отмечен двумя высокими правительственными наградами в один и тот же день.
Этому предшествовал звонок Брежнева бывшему заведующему отделом культуры ЦК КПСС В. Ф. Шауро.
— В фильме «Тихий Дон» играет Григория Мелехова артист Глебов. Есть у него звание? — поинтересовался Генеральный.
— Он народный артист РСФСР, — последовал ответ.
— Представьте к народному СССР! Пришлите документы!
Документы были незамедлительно посланы наверх. Вскоре последовал новый звонок Генерального.
— Оказывается, Глебов защитник Москвы? Представьте к ордену Ленина.
И документы были незамедлительно посланы наверх.
В один и тот же день последовали друг за другом два указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении П. П. Глебову звания народного артиста СССР и награждении орденом Ленина. Небывалый случай!
Петр Глебов, находившийся в это время на гастролях далеко от Москвы, посчитал дружеским розыгрышем поздравление друзей, сообщивших ему эту весть из Москвы по телефону.
— Тебе присвоили народного артиста СССР! — сообщали друзья по телефону.
— Бросьте меня разыгрывать! — отвечал Глебов.
— И еще с орденом Ленина! — добавляли товарищи.
— Идите к черту! — отвечал Глебов. — Давайте спать!
Но наутро пришли уже официальные поздравления, рассеявшие все сомнения моего брата.
К концу жизни Брежнев находился в явно склеротической прострации. Продолжая оставаться на своем посту, он не мог уже общаться с политическим собеседником без заранее подготовленного текста. Он плохо слышал, еще хуже говорил. Состояние его здоровья давало повод сочинять о нем анекдоты, недалекие от истины.