Два дурака на чемодан алмазов
Шрифт:
— Гм… Действительно!
— Но! Ведь нигде эти «великовозрастные балбесы» не заявляли никак о том, что они «принцы крови»! Хотя… Хотя богаты! Чертовски богаты! И какая яхта у них! Сказка, а не яхта!.. — с мечтательной улыбкой заметил Сергей Константинович.
— Вы хотите сказать, что они здесь проговорились? — обратился Николай Дормидонтович к профессору Шерцлю.
— Думаю, да! Ведь обратите внимание, что говорили они так, чтобы окружающим не было понятно. На языке, который здесь не знают. Или они считают что не знают. Говорят так, чтобы другие заведомо не
— Резонно.
— А что значит на японском языке слово «доно»? — Заинтересовался Сергей Константинович. — И когда оно прибавляется? Вы же помните, что принцесса Натин даже ударение сделала, когда обращалась к господину Румате.
— Да! Тут, да, забыл сказать! Тоже интересно! Дело в том, что это окончание прибавляется, если обращаются к воину. Причём как самурай к самураю. Это военное сословие среди дворян страны Ниппон.
— То есть, это значит, что господин Румата Эсторский имеет военное образование. Но тогда получается, раз к нему так не обращались, Васса Эсторский — не имеет? Так?
— Возможно, но… Не только. Если верно то, что я разобрал перед этим, что было сказано на санскрите, то Васса «младший принц». И, получается, что Румата — старший принц. По крайней мере, старше по отношению к господину Румате.
— Но всё равно, господа, остаётся открытым вопрос — откуда они, какого рода, какого Дома? — резонно отметил Николай Дормидонтович.
— Да… Загадок стало ещё больше. — согласился Сергей Константинович.
— И одна из них, во фразе, которой обменялись Натин и Румата. — продолжая размышлять вслух сказал Шерцль. — Там что-то в их речи было вида «Приближающие совершенство»? «Совершенствующие»? Что-то, что непосредственно относится к их роду деятельности, помимо их титулов… Как военное звание, род войск или…
— Или род науки, которой они занимаются? — высказал предположение Сергей Константинович.
— Возможно…
Вдруг, Николай Дормидонтович вздрогнул. Судя по изменившемуся выражению лица его что-то осенило.
— У вас есть какие-то мысли на этот счёт, Николай Дормидонтович? Уж не по поводу «совершенствующих»? — заинтересовался профессор Шерцль.
— Есть и не одна! Но я хотел бы перед этим, перечитать их последнюю книгу.
— Это которая «Древнейшие цивилизации»?
— Да. Именно её!
— Но что же в ней вас так привлекло?
— А вы её читали? — с вызовом откликнулся Николай Дормидонтович.
— Да… Пролистывал. Но ещё не брался читать серьёзно. Оч-чень уж необычный труд.
— А вы прочитайте. И после мы свои впечатления обобщим.
— Но что же вас так насторожило?
— Есть некоторые мысли… И все они вертятся вокруг фразы, которая стоит в конце книги.
— И какая же это?
— «Древние — вернутся!».
— Уж не хотите ли вы сказать, что эти двое…
— Нет. Не двое. Трое!
— «Древние»?!! — удивился Сергей Константинович. И на лице его проявился крайний скептицизм.
После неожиданной встречи в салоне, решили встретиться в какой-нибудь неформальной обстановке. Так, чтобы никто не
Памятуя о том, как было всё в их родном мире, каковы вообще нравы и «обычаи» в среде «предпринимателей» и вообще, надо было озаботиться о прикрытии и Дела, которое они мало-помалу раскручивали, а также и себя, своих друзей, которых они здесь приобрели.
Вообще для Григория, было крайне неприятной неожиданностью, что реальность, в которой он оказался, изрядно не соответствует той лубочной картине, к которой он привык в своём мире и времени. После нескольких неприятных столкновений с окружающей средой и действительностью, он ещё более осторожно стал относиться и к поступкам и к словам, сказанным где-либо.
Приходилось проверять все свои шаги «на вшивость», прежде чем что-то сделать. Всё более и более, в разговорах с братом на людях Григорий стал прибегать к санскриту, убедившись в том, что этот язык тут почти никому не известен.
Но и то, опасаясь, что всё-таки какой-то нойон или знаток языков попадётся-таки в ближайшем радиусе, старались не болтать лишнего.
Заказали отдельную комнату. И явились чуть-чуть загодя.
И когда уже подходили к дверям и швейцару, внезапно, будто из-под земли выросла давешняя принцесса.
На этот раз у неё было явно хорошее настроение. На лице довольная улыбка, как у кошки, только что «заправившейся» отменным лакомством.
Братья удивились и переглянулись.
— «Точность — вежливость королей». Кажется так у вас тут говорят? — сказала Натин, в ответ на комплименты.
Она решительно подошла к дверям заведения и сверкающий швейцар величественно открыл перед нею дверь.
Вообще, ресторанчик активно косил «под Европу». Распорядитель, видя пришедших, тут же подскочил и заговорил по-французски, приглашая пройти за ним в приготовленное для них помещение. Официанты ходили чуть ли не строем. Один за другим, гуськом. И всё норовили подавая блюдо сказать «вуа ля!».
У Василия глаза на лоб полезли, когда он узрел колонну официантов, несущих для них разнообразную снедь.
— А зачем так много? Мы что, сюда жрать пришли? — спросил он у Григория, больше стараясь уесть принцессу. Ну очень сильно хотелось ему сбить у неё вот это довольное выражение лица. Та и ухом не повела.
— И жрать тоже! — с трёхфунтовым апломбом заявил сибаритствующий Григорий.
Наконец снедь была расставлена, а распорядитель, постоянно кланяясь, желая приятного апетита, выкатился за дверь и плотно прикрыл её. Григорий ещё прищурился ему вслед, проверяя, действительно ли плотно прикрыта дверь или кто-то таки подслушивает. Однако, против прослушки у них всё-таки (по крайней мере пока) был железный метод — разговор на санскрите. На него, показывая пример, он тут же и перешёл, в свою очередь пожелав всем приятного аппетита.