Два крыла. Русская фэнтези 2007
Шрифт:
Она ударила его наотмашь. Постаралась. Как ей показалось, незнакомец покачнулся. Снег тоже:
— Пошел прочь!
Но глаза ее обманули, это она пошатнулась и чуть не свалилась с лавочки.
Незнакомец подхватил ее за плечи и усадил вновь. Лицо человека словно вынырнуло из-за снежной занавески. Софья сначала пыталась высвободиться, но когда он отпустил ее, осознала. Что услышала свое имя и удивленно уставилась на незваного спасителя.
— Ты меня знаешь? Фу, звучит как «Ты меня уважаешь». Но не важно. Мы знакомы? — В ней проснулось
— Да, конечно, Софья Ивановна. Я ваш сосед по лестничной площадке, Михаил. Мы давно знакомы.
«Ну, может быть. Вроде был там какой-то Михаил», — старуха что-то пыталась припомнить, соскребая ледяную корку с заиндевевшего воротника. Сработала годами выработанная привычка — хорошо выглядеть перед посторонними. Бесполезно. Снег шел слишком обильно, ее дыхание было еще слишком теплым, и она забросила это дело через пару секунд. Вслух спросила:
— Из какой вы квартиры?
— Из тридцать пятой, сосед слева. — И он слегка поклонился, еще больше приблизив к ней лицо.
Даже без очков женщина ясно разглядела ярко-голубые, по-младенчески распахнутые глаза на далеко не молодом, морщинистом, но благообразном, явно знакомом лице. Наверное, он действительно был ее соседом, но до конца старуха уверена не была.
— Все верно, есть слева такая. А чем у вас там так странно пахнет? — проверяя «соседа», все спрашивала Софья Ивановна и казалась себе очень умной. Ответит — правда сосед, не ответит — есть повод отправить его восвояси.
— Краской, Софья Ивановна, — ответил мужчина, не задумываясь ни секунды.
— Вы — маляр?
— Художник. — Он даже не обиделся. — И немного скульптор, но не выставляюсь давно. Пойдемте, Софья Ивановна, а то вы действительно замерзнете. — Он вновь попытался ее приподнять.
То ли снег пошел слабее, то ли хмель начал проходить, но лицо «соседа» вдруг стало необыкновенно четким. Давно она не видела лиц так ясно. Но желание довести свое дело до конца все еще не оставило старуху.
— Что вам, собственно, угодно, Михаил? — спросила она. — Я вышла прогуляться, присела отдохнуть, сижу, никого не трогаю, ничего не делаю, посижу — пойду домой. Вам что до меня? — Дерзости она сама то ли не чувствовала, то ли не скрывала. Надеялась отделаться от незваного доброжелателя. Напрасно. Он лишь кротко смотрел на нее и не отступал.
— Позвольте я помогу вам подняться. Обопритесь на мою руку, — сказал он с каким-то особенным чувством.
Кроткий взгляд и почти по-женски мягкие интонации его голоса произвели на Софью Ивановну гипнотическое впечатление. Она повиновалась, мысленно пытаясь вспомнить, на самом ли деле она раньше слышала этот голос и видела эти глаза. Ее воспоминания метались от светских раутов к босоногому детству, очередям в собесе. Образы перемежались фарфоровыми вазочками, картинами, статуэтками и сводками криминальной хроники из теленовостей. Но все было хаотично,
Ее спутник меж тем бережно, но крепко держал ее под руку и отряхивал от снега. Его было много. Потом нежно, но твердо повел по белой дорожке к выходу из сквера.
Странный покой охватил старую женщину. Если она решила умереть сегодня, то не все ли равно, как это произойдет. Замерзнет ли она пьяной в парке или какой-то маньяк, прикинувшийся соседом, проломит ей голову в подворотне. Все суета. Как она будет выглядеть в гробу, ее уже не интересовало — никто ведь не придет и не оценит. Некому. Все мысли разом отключились. Рядом с этим мифическим «соседом» ей почему-то было спокойно.
Они шли через густой снегопад. Он вел ее уверенно. Она легко подчинялась. Первобытная предначальная тишина из воздуха и снега окружала их. Ничего не было для них дальше ближайших снежинок.
— Куда мы идем? — спросила женщина, удивившись слову «мы», сорвавшемуся с губ. Он мог бы и не отвечать. Ей было безразлично, что он ответит. Ей просто было хорошо идти. С ним.
— Домой.
— Я потеряла ключи, а дверь заперта. Нам не войти. — Это было почти правдой. Уходя сегодня, женщина аккуратно опустила ключ в мусорный контейнер, чтоб не было пути назад.
— Тогда пойдем ко мне. Там тепло. Мы что-нибудь придумаем. — Он тоже легко произнес «мы». Легко и естественно, словно это «мы» — он и она, двое, конкретный мужчина и конкретная женщина, не сказавшие друг другу и пары фраз до сегодняшнего утра, всегда были «мы».
Им было очень легко вдвоем. Не было времени, не было пространства, не было жизни и не было смерти. Не было суеты и не было вещей. Не было звуков. Двое шли под небом по белой дороге, нежно держась друг задруга. Стена снега отделяла их от будущего и закрывала прошлое. Им было хорошо.
Старый дом незаметно подкрался к ним, но, усыпанный снежным мехом, он тоже был лишен прошлого и казался просто домом. Двое вошли. Ни запахов, ни звуков, никого, лишь падающий снег приносил с собой осколки света и оставлял их у порога дома. Полумрак. Тепло.
Десять ступеней наверх, как десять лет с плеч долой. Поворот. Пространство порыжевших клеток и чужих дверей. Еще десять ступеней вверх, к свету, к окну. За окном — падающий снег. Двадцать лет прочь. Только согревшись, понимаешь, как было холодно там, снаружи.
Спиной к свету, по освещенной осколками снега лестнице — к знакомым дверям, но мимо них, дальше. Как необычно, странно проходить мимо своих дверей, продолжать идти мимо места, где обычно твоя дорога заканчивается. Но это значит, что впереди новый путь. Нет конца, нет замкнутого круга.
Первый звук — звон чужих ключей, как гром зимой. Чудо, которому можно удивиться, которое может напугать.
Чужая дверь открылась бесшумно. Михаил вошел первым. Обернулся, взглядом приглашая следовать за ним. Софья сделала шаг и замерла на пороге.