Два листка и почка
Шрифт:
Рэджи слышались кругом странные шорохи, нарушаемые лишь звуком его шагов, раздававшимся в неподвижном воздухе. Тени ночи заволокли все вокруг, лишь впереди светил одинокий огонек из домика кули. Рэджи прислушивался к собственному дыханию; нервы его напряглись, ему стало чудиться, что он призрак, идущий на свидание с дьяволом. Охватившее его желание заслонило от него весь мир, он шел, не видя ничего перед собой, словно слепой, положившись
Хотя страсть и сделала Рэджи невменяемым, он интуитивно шел в нужном направлении, и вскоре перед ним в темноте стали все яснее обрисовываться очертания домиков кули. Хижина Гангу стояла над крутым оврагом, и Рэджи с трудом туда добрался, весь мокрый от пота. Он перевел дух и стал ждать, пока успокоится бешено колотившееся сердце. Затем он прислушался и, как вор, начал оглядываться по сторонам.
Где-то в отдалении женщина звала своих детей, в другой стороне слышно было, как рубили дрова, но возле домика Гангу все было тихо.
Рэджи осторожно переступил шаг, другой.
Вдруг мимо него быстро прошел мужчина с кувшином на голове. У Рэджи душа ушла в пятки. Впрочем, успокаивал он себя, достаточно одного его слова или движения руки, чтобы все эти кули разбежались прочь, как мыши.
Голова его пылала. Он вздрагивал от собственных шагов — под ногами шуршал гравий, насыпанный вокруг дома. Рэджи трусил.
Но вот и ее домик. Он запомнил его с того дня, как впервые увидел девушку несколько месяцев тому назад. Он, кроме того, знал, где жил Гангу — зачинщик беспорядков; если только она его дочь, то должна быть тут.
Он снова оглянулся, чтобы удостовериться, что за ним никто не следит. Но поблизости не было ни души, хотя кругом слышались чьи-то голоса, кашель, отдельные возгласы.
Тогда Рэджи на цыпочках подошел к хижине и, осмотревшись в последний раз, постучал в дверь и позвал:
— Эй, девушка, выйди-ка ко мне, мне надо переговорить с тобой.
Никто не ответил, но Рэджи услышал шепот за дверью. Он приложил к ней ухо, но, не разобрав ничего, отошел на шаг и стал соображать, что предпринять.
Вдруг из двери показался мальчик, восьмилетний сын Гангу. Он узнал его в лицо, так как тот постоянно приветствовал его и бежал за его мотоциклом.
— Попроси твою
Рупия была монетой сказочной, и поверить сахибу было нельзя. Да и сахиб выглядел сердитым. Будху с пронзительным криком побежал за отцом к Нараину…
— Папа, папа!
Этот крик всполошил Рэджи, и когда мальчик стал снова звать, он потерял голову; вот сбегутся кули и обнаружат, что он тут неизвестно зачем прячется между домиков!
В сердце его вскипела слепая ярость. Он выхватил револьвер и наудачу выстрелил несколько раз в темноту.
Вспышки выстрелов сверкнули над головой мальчика. Тот продолжал звать отца.
Рэджи уже хотел бежать, как вдруг очутился лицом к лицу с Гангу.
— Так получай же, подлая сволочь! — крикнул он, не помня себя от ярости, и разрядил свой пистолет в стоявшего перед ним человека.
Тот со стоном упал на землю.
Рэджи в панике бросился бежать, точно за ним гналась смерть.
Глава 26
После разбирательства, продлившегося три дня, Рэджинальд Чарльз Вильям Хант, помощник управляющего чайной плантации Макферсона, предстал по обвинению в преднамеренном убийстве — а может быть, в убийстве при смягчающих вину обстоятельствах — перед судьей мистером Моуберли и присяжными заседателями — семью европейцами и двумя индийцами.
Секретарь суда обратился к заседателям:
— Вы признаете подсудимого виновным или невиновным в преднамеренном убийстве Гангу Сингха, кули с чайной плантации Макферсона?
Старшина присяжных ответил:
— Большинством голосов мы признаем его невиновным.
Секретарь суда вновь обратился к заседателям:
— Признаете ли вы подсудимого невиновным в совершении убийства, ввиду смягчающих вину обстоятельств?
Старшина присяжных ответил:
— Большинством голосов мы признаем его невиновным в убийстве.
Тогда его светлость, обратившись к подсудимому, сказал:
— Подсудимый, беспристрастным решением присяжных заседателей, к которому присоединяюсь и я, вы признаны невиновным в преднамеренном убийстве и даже в убийстве при смягчающих вину обстоятельствах. Вы свободны!