Два одиночества

Окишева Вера Павловна

Я была собой недовольна. Наверное, всё же лекарство сказалось, иначе как я могла поступиться своими принципами и радоваться обещанию Феликса сделать меня женщиной. Я зажмурилась, когда жаркие и откровенные слова всплыли в памяти. Феликс обещал, что я умру в сладкой пытке, прежде чем он жёстко станет меня трахать. Ну как я могла на такое согласиться? Я же непорочная девственница, а млела от глупых картинок в своей голове. Секс — это же не вся жизнь. На сексе отношений не построишь. Я жаждала высоких чувств, красивой сказки. И почему я уверена, что Феликс мог её превратить

в жизнь? Почему? Откуда эта стойкая убеждённость и полное доверие? Возможно, он и сдержит слово, и выложится ради моего счастья. Вот только как же он сам? Почему я не думала о его чувствах, о том, как тяжело жить с нелюбимой? Я знала что это такое. Всю жизнь перед глазами пример моих родителей.

Они до сих пор жили друг с другом, потому что так легче, потому что привыкли и никаких душевных порывов, лишь серая скучная бытовуха. Нет, я уверена, что они уважали друг друга, может даже любили, только не так искренне и чисто. Мне всегда казалось, что между ними родственные отношения, без настоящей любви, той, о которой я бредила с самой юности.

Умывшись, тяжело оперлась о край раковины и мысленно взвешивала последний раз все «за» и «против», обозвав себя идиоткой. Я ведь пожалею и не раз, что отказалась от предложения Феликса. Понимала это и уже предвкушала душевные страдания. Такова моя жизнь — боль и разочарования.

Приготовить завтрак для Феликса больше не решилась. Выпив лекарство, налила себе большую кружку чая и села писать прощальное письмо. До двух дня у меня была прорва времени. Я выспалась и хотела успеть закончить все дела. Нужно всё объяснить Феликсу, чтобы не волновался. В конце концов, пора заканчивать историю любви… не мою историю любви.

Но всем моим планам не суждено было свершиться. Зря я открыла почту, чтобы проверить её. Ой зря! Первое попавшееся на глаза сообщение было от редактора журнала «Женские истории». Я и забыла, что пообещала ей рекламную поддержку сборника, в который чуть ли не шантажом вымолила включить рассказ Аланы! Что мне теперь делать? Как не упасть в грязь лицом и сдержать обещание, если на карте совершенно нет кредиток? А рекламные сайты за спасибо не работали.

На душе будто чёрная дыра образовалась, засосав меня в кромешный мрак.

Ну почему у меня всё как не у людей? На душе и так противно из-за предательства Аланы, а теперь еще и придётся расплачиваться за неё. Хьюз Салаван очень жёсткая дамочка и не даст мне сорваться с крючка. Раз обещала, я обязана исполнить свою часть договора. И ей плевать, что я просила не за себя, а за другого. Алана же точно не захочет даже поговорить со мной после того, как мой рассказ держался в топе рейтинга, обогнав её произведения. Даже в блоге молчала, злилась наверное.

Хоть бы спасибо мне сказала, а ведь я считала её подругой. В итоге опять осталась один на один с кучей проблем, и нет света в конце тоннеля.

Феликс

Манаукец проснулся как от толчка. Пустота рядом с собой и остывшие простыни показались ужасно неправильным состоянием. Резко выбравшись из кровати и бросив взгляд на экран коммуникатора, мужчина подавил в себе

зарождающуюся панику. Почему она встала? Что опять случилось? А в том, что что-то случилось, даже сомневаться не стоило. Это же Виола!

Время двенадцать, в гостиной удивительно тихо. Оглядев диван и журнальный столик, заметил следы от кружки.

— Вот дырявый астероид.

Тихое ругательство стало благословением Создателя. Ринувшись на кухню, Феликс нашёл свою занозу сидящей за столом и уткнувшейся в нанототоп.

— Я труп, — расстроенно поделилась девчонка своими умозаключениями с планшетом, так как экран показывал чьё-то письмо-сообщение, а не лицо какого-нибудь собеседника.

Виолетта, как всегда, в своём репертуаре. Она воспринимала незначительные неурядицы слишком остро. А то, что проблема не настолько глобальна, Феликс не сомневался. Успел достаточно изучить свою любимую писаку.

Зато манаукец радостно отметил, что голос у неё появился, значит, Виола не забыла принять лекарство. Феликс уже было дело вздохнул с облегчением, да только девушка глухо застонала и зарылась руками в волосы.

— Как я могла забыть? — тихо вопрошала она себя с таким страданием в голосе, что Феликс не выдержал.

— Что на этот раз? — спросил он и подошёл ближе.

— Ты уже проснулся? — растерянно уточнила Виола, но тут же громко закричала: — Отдай! Феликс, нельзя читать чужие письма!

Манаукец выхватил нанототоп, чтобы прочитать, что за новость вызвала столько волнения у Виолы, прежде чем она успела закрыть сообщение.

— Да ты что? Закон новый вышел? Не читал, — насмешливо отозвался он, удержал вытянутой рукой Виолу на расстоянии, а сам глазами пробежался по строчкам очень эмоционального письма, чуть ли не с угрозами.

— Не понял, ты что же, знаешь кого-то из рекламных компаний?

Виола с укором зыркнула на альбиноса, села на стул и насупилась, словно птенчик. Но Феликсу было не до смеха, хотя улыбка так и просилась наружу.

— Да, я знакома с некоторыми рекламными компаниями. Это нужно по работе. Я же сетевой литературный продюсер.

— И ты теперь должна этому журналу бесплатную рекламную акцию?

Виола кивнула.

— Откуда у тебя деньги, и о какой такой услуге здесь говорится?

— Феликс, а можно ты не будешь…

Взгляд у Виолы стал весьма характерным. Кредиток не было, да и услуга явно сомнительная. Опять во что-то вляпалась!

— Нет нельзя. Мы же договорились, что ты ничего не скрываешь. И вот уже очередная тайна всплыла. Итак, что это за услуга такая, что позволяет этой даме так вести себя с тобой?

Виола грустно вздохнула, опустив взор на сцепленные на коленях руки, и выглядела так ранимо, что впору пожалеть, но Энтос привык бороться с этим желанием. Девочке нужна хорошая трёпка, а не жалость. Реальная забота, а не бессмысленные слова пустой поддержки.

— Виола, — строго позвал её Феликс и та сдалась.

— Я попросила её взять в сборник рассказ Аланы Фрэш.

— О, опять она! — Теперь пришёл черёд страдальчески закатывать глаза мужчине. — Виола, ты почему на ней так помешана?