Два огня
Шрифт:
В результате и выходит, что все это надо воспринимать как часть профессии — и все. Или валить из нее. Да и потом — мне-то чего, я от слов этих даже не чихну. А Севастьянову вон череп пробили за то, что он подпольное казино раскрыл. Где слова — и где дырка в голове?
Так что пускай шумит. Жалко только, что она на самом интересном месте остановилась.
И плюс будут еще неприятности с Азовым из-за этой канители. Я не слишком-то хороший человек, местами совсем сволочь, да и эту змеюку мне совершенно не жаль, но я сам никогда
Тут, понятное дело, не банальный 'стук', тут другое, причем изрядно, но элементы и признаки банального доноса все равно здесь присутствуют. И самое главное — надо бы ее вложить, поскольку как минимум две девочки с ресепшн в момент разговора превратились в видеокамеры на стройных и длинных ножках, то есть самое позднее через час — полтора Азов все будет знать. А то и еще раньше. А ещё чуть позже задаст мне резонный вопрос -
— А чего это ты мне, милый друг, о столь забавной беседе не поведал?
И мне придется выпутываться, врать, изобретать — и в результате приходить к тому же знаменателю? Причем — ради кого?
Но — не хочу я этого делать. Значит — придется выкручиваться.
Блин, выбешивает меня это. В этом 'Радеоне' я все время делаю не то, что хотел бы, все время. Меня как будто нарочно провоцируют на те поступки, совершать которые не в моих правилах.
Ладно, какие правила игры задали, по тем и плясать будем. Когда ничего изменить в данный момент нельзя — делай то, что можешь. Глядишь, и переменится чего.
Все это я прогонял в голове, когда шел к лифту, а потом в нем ехал. Кстати — долго ехал, он то и дело останавливался, сотрудники корпорации входили в него, выходили из него, вид у них был озабоченный, многие были погружены в чтение бумаг. Чего происходит-то?
Что приятно — все они здоровались со мной. Уж не знаю — из вежливости или по какой другой причине, но это мне польстило.
Лифт остановился на нужном мне этаже и подавил разочарованный вздох. Елиза тоже вышла на работу, а я так надеялся, что это будет не так. Я ее побаивался.
— Максим Андрасович занят — вместо приветствий заявила она мне.
— Честь ему и хвала — порадовался за него я — Добрый день, Елиза Валбетовна.
— На вашем месте, Никифоров, я бы не была столь категорична в суждениях — заметила секретарь — И что за внешний вид? Вы все-таки к руководству пришли.
— Что есть — то и ношу — обеспокоился я. Что значит 'На вашем месте'? Нет, от этой змеи очковой можно ждать любых подвохов и провокаций, но все-таки?
— На ваше жалование можно купить хороший костюм, и не один — обличительно произнесла Елиза — Если же вы излишне скуповаты — хотя бы из бумазеи.
А что такое 'бумазея'? Надо будет посмотреть в сети.
— Выходной — зашел я с другой стороны — Имею право ходить как хочу.
— Меня всегда поражало, Никифоров, что вы на редкость ненаблюдательный и безотвественный тип — продолжала препарировать меня Елиза — Все здание знает, что к нам кое-кто едет, и только вы, да еще, пожалуй, бестолковка Гертруда не в курсе происходящего. Как так можно?
— К нам едет ревизор? — предположил я.
— Тот случай, когда, ткнув пальцем в небо, человек умудряется попасть в практически нужный ответ — вздохнула Елиза — Ладно, пустой это все разговор. К Максиму Андрасовичу нельзя, я не шучу.
— Да и не надо — замахал руками я — Мне бы к Никите…
О, блин. А какое у него отчество? Я его то ли забыл, то ли вообще не знал никогда.
— К Валяеву, короче — решил не мудрить я — Он, надеюсь, не занят? Или он тоже у Макса?
— Максима Андрасовича — отчеканила Елиза, которая, судя по всему, была не в настроении. Елки — палки, мужика бы ей. С вот таким вот ростом, с вот таким вот… Этим самым. Чтобы она помягче стала.
— Ну да, ну да — согласился я — Максима Андрасовича. Так он там или у себя?
— У себя — неохотно ответила секретарь — Пытается сделать невозможное.
— Хлопнуть одной ладонью? — предположил я — Или продеть верблюда в игольное ушко?
— Это хоть как-то реально сделать, а вот то, чем занимается он… — Елиза махнула рукой — Идите уже, Никифоров, пока я добрая.
Это если она сейчас добрая… Какова же Елиза Валбетовна в злом состоянии? Хотя, если вспомнить то, что папа ей на инициацию маску Тонтон — Манхутов подарил, то хорошего в этом точно нет.
— Так кто приезжает? — вкрадчиво спросил я у нее, приблизившись к ее столу — Ну, мало ли, может и впрямь сбегать, переодеться…
— Никифоров — Елиза глянула на меня поверх очков — Те, кто к нам сегодня или завтра пожалуют, с вами разговаривать точно не станут, у них другая миссия. Но это не означает, что по этажам руководства следует шлындать в таком затрапезе. Никифоров, вам должно быть стыдно. Идите прямо, кабинет Валяева там.
Стыдно, блин, у кого видно. Вот до чего вредная тетка! Но — точно ничего не скажет. Ну и хрен с ней, все равно узнаю, что к чему. Наверное.
Забавно — сколько времени я уже в 'Радеоне' ошиваюсь, а в кабинете Валяева ни разу так и не был. Все мои встречи с ним проходили или в кабинете Зимина, или в коридоре, или вообще у меня — сначала дома, потом здесь. А вот у него — ни разу.
Я прошел по коридору, как и было сказано — прямо, в результате чего уперся лбом в дверь, довольно похожую на ту, что вела в кабинет Зимина, но другого цвета и другого, если так можно выразиться, фасона. Если у Зимина дверь была темно — коричневая, с искусно сделанными узорными вставками, то здесь было идеально отшлифованное дерево кроваво — красного цвета, без каких-либо изысков, ну, если только не считать дверной ручки, которую венчала почему-то очень красиво сделанная голова какого-то животного, причем совершенно непонятно какого.