Два огня
Шрифт:
— Почему? — одновременно спросили Соловьева и Самошников.
Ленка огляделась по сторонам, приложила ладонь ко рту, и гулким шепотом сказала -
— Есть на то причины. Веские, мягкие, двуспальные.
Вика склонила голову набок, и взглядом снайпера смотрела на Шелестову, которая уже нормальным голосом объясняла Соловьевой -
— Меня тоже не пошлют, есть на то веееские причины — короткий взгляд в сторону Вики — А Настюшонок по росту не пройдет.
— Да и хрен с ним — меланхолично заметила Настя, чистящая апельсин — Не больно и хотелось.
— Ну, и кто остается? — Шелестова
— А я-то тут при чем? — удивился Геннадий.
— У тебя фамилия подходящая — со знанием дела прищурилась Шелестова — И ресницы длинные, мне бы такие. Но вот гендерность подкачала.
— Спорный вопрос — не согласился с ней Стройников — Меня все устраивает.
— Не суть — Шелестова подошла к Мариэтте, до меня донесся терпкий запах ее духов — Так что ты — основной претендент.
— Да? — уставилась на меня Соловьева.
— Да — заверил ее я — Победа будет за нами.
И, не дожидаясь продолжения этого балагана, прошел в свой кабинет.
Следом за мной зашла Вика, прикрыла дверь и, не снимая шубки, негромко поинтресовалась -
— А почему не я?
— Чего не ты? — расстегнул я пуховик.
— Почему не я на конкурсе буду нас представлять? — Вика явно разозлилась, на цеках у нее были два багровых пятна.
— Дорогая, хоть ты-то не тупи! — попросил я ее — Ну, ладно Соловьева, там весь ум ушел в прыщи. Вы кого слушаете, это же Шелестова!
— Но она так уверенно говорила — засомневалась Вика и начала крутить на пальце прядь своих волос — Не знаю, не знаю…
Я же открыл форточку, сел в кресло и достал из ящика стола сигареты. Новый трудовой год начался.
Глава двенадцатая
о советах и решениях
Я был доволен. Сейчас я наверняка мог сказать — время становления совсем уже ушло в прошлое. Мой разношерстный коллектив, более всего напоминавший Ноев ковчег версии '2.0' (забавно, красивое название, например — для книги. 'Ковчег 2.0.'. Надо запомнить, может когда такую и напишу) притерся друг к другу, перестал понапрасну драть глотки и кидать обидки по разным мелким поводам поводам, заработав в результате так, как и был должен. Как часовой механизм, где каждое колесико вертится в свою сторону или как… Как какой-нибудь другой механизм, все они одинаковые, по сути. И мне это очень нравилось, потому что рядом с ними я занимался тем, что мне самому всегда было по душе. Я был здесь человеком на своем месте — а это очень важно, когда ты себя реализуешь там и так, как ты того сам хочешь.
Мне нравилось разноголосье спора, когда мы стояли у стола, на котором были выложены материалы будущего выпуска, и каждый отстаивал свой, напирая на его уникальность и необходимость, мне нравились беззлобные шпильки, отпускаемые по отношению друг к другу (и в мой адрес тоже), мне нравилось то, что голоса тихой Ксюши и застенчивого Петровича тоже потихоньку вплетались в общий гул. Это была нормальная работа. Это был настоящий мир и настоящая жизнь, а не некое иллюзорное сушествование.
Грузины говорят: 'Только среди своих сердце отдыхает'. Вот мое сегодня отдыхало, и я был готов отдать всю ту мишуру, которой меня обвешали, за то, чтобы сегодня остаться с ними тут допоздна, и завтра снова прийти сюда с утра. А может — и вовсе не уходить, а сгонять в соседний лабаз, купить там незамысловатой снеди, пару баллонов топлива и заночевать здесь, в кресле, как я не раз делал это раньше.
Но — увы, я себе уже не принадлежу. Я взвешен, обмерян, оценен, расфасован и куплен. То есть — я могу создать иллюзию того, что я все еще вольная пташка, но врать себе самому — это последнее дело.
— Здесь нужна аналитика — Шелестова грациозно заложила руки за голову и потянулась — Или я ничего в этом не понимаю.
— Отрадно, что ты сама это сказала — немедленно отозвалась Таша — Самокритичность — вот основа гармоничного развития личности.
— Хорошо, мой маленький друг — Шелестова аристократично зевнула, не открывая рта — Скажи мне, что ты видишь на третьей странице.
— Гайд по подземелью Иль — Маруф — Таша помахала листочком с какими-то каракулями — Отменный гайд, работы Димки. Он его великолепнейшим образом спер с неофициального сайта игры у какого-то продвинутого чувака, превосходно скомпилировал, поставил под ним свое имя и имеет все шансы войти в историю. Давай не будем ему мешать это делать.
— Ничего я не спер! — возмутился Самошников — Позаимствовал кое-что по мелочам — и не более того. Да там было так написано, что без запрещенных в стране препаратов не разберешься!
— Вот — Таша плюнула на листочек и звонко припечатала его к столу — А я про что. Дорогу гениям, пусть даже они и под допингом! А мои конкурсные данные поставим на шестую страницу в этом номере, у меня их много. Димк, подтверди, что это разумно.
— Коалицию затеяли? — притворно насупила брови Шелестова — Ну ладно. Мари, давай тоже сплотимся, и покажем им! И еше Петровича в наши ряды вовлечем. Петрович, ты к нам примкнешь?
— Петрович аполитичен — отозвался флегматично мой старый друг — Петрович — он один на льдине. Но тот, кто даст мне сигарету, может рассчитывать на меня как на грубую физическую силу в случае открытого боестолкновения.
— Держи — перекинул я приятелю пачку — Если что — спасай Ксюшу, она у нас проходит под грифом 'Дети'.
— Да? — удивилась поименованная девушка, стоящая рядом со мной.
— Да — подтвердил я — И помни — отныне, если что, то его сутулая спина — твой надежный щит.
— Заметано — Петрович убрал сигареты в карман — А ты никак отбываешь?
— Увы и ах — развел руками я — Время поджимает, у меня еще дел полный воз.
— Надеюсь, завтра наша руководящая и направляющая явит нам свой солнцеподобный лик?
Произнеся эту фразу, Шелестова изобразила рукой некое движение, напомнившее мне то ли спираль, тот ли подзабытый танцевальный стиль 'Вог'.
— Куда она денется? — вздохнул я — Она бы и сейчас не отбывала, кабы не определенные обязательства и обстоятельства.
— Женщина — понимающе покивала Шелестова — То есть нас вам мало?
Она обвела рукой помещение, как-то ловко пропустив Вику, но захватив в этот радиус Петровича.
— На всякий случай напомню — немедленно сказал тот — Петрович — он один на льдине. Особенно в данном контексте.