Два полицейских. Дело о надувном матрасе

Фабр Серж

Владимир Андрейчиков. Стабильная активность с субботы до вечера вторника: пятнадцать – двадцать исходящих, столько же – входящих. Пик приходится на период с 12 до 16 часов, может быть потому, что больше половины звонков приходится на Россию: Москва, Санкт-Петербург и Архангельск. Последний звонок сделан в ночь с понедельника на вторник, в 03.17. Владимир звонил Жанне. Жанна не взяла трубку. Телефон Владимира работал в районе порта Капдай. Телефон Жанны был в том районе города, где находится вилла «Палома».

Виктор Агапкин. Сим-карта активна с вечера пятницы, что соответствует сообщению Виктора о прилете в 21.05 и данным, полученным из авиакомпаний. Крайне малое количество звонков

с этого телефона. И ни одного в роуминге. Видимо для звонков в Россию, если таковые были, он пользовался другим телефоном. С субботы до вечера понедельника всего три исходящих и семь входящих звонков. Все они показывают, что Виктор был в Капдае. Во вторник, в 04.02 зафиксирован исходящий звонок из Ниццы на номер Жанны. В 06. 48 – исходящий звонок из Арля, район городской больницы, на номер Владимира. Остался без ответа. Затем перерыв более чем на стуки и наконец, исходящий звонок на номер Ирины в среду в 18.49 Звонок сделан оттуда же, из больницы Арля.

Ирина Андрейчиков. В субботу, в 11.17 она звонит Владимиру из Мандельё-ла-Напуль (это за Каннами), в 12.44 – Виктору из Марселя, в 14. 21 —ему же из Арля. Далее в воскресенье шесть входящих и три исходящих звонка. Все общение Ирины в этот день – Владимир, Жанна и Виктор. Правда, еще семь входящих звонков остались без ответа. Еще два исходящих звонка зафиксированы поздним утром понедельника. В 11.01. и 11.12. Разговоры были, соответственно, с Виктором (шесть минут восемь секунд) и Владимиром (пятьдесят две секунды). После этого телефон Ирины становится неактивным на двое суток. В среду в 09.27. он сделала первый исходящий звонок – Владимиру. Он остался без ответа. В 09.31. она позвонила в жандармерию Капдая и сообщила о том, что нашла мертвой свою мачеху.

Пока я не готов сложить это в общую картину, да, скорее всего, лейтенант-колонель этого от меня и не ждет. Ему сейчас важнее погасить конфликт вокруг злобной игрушки по имени Чипи. Займусь этим прямо сейчас.

13.23. Капдай. Бар – лотерейная лавка «PMU» на проспекте «Третьего сентября».

Мне показалось или я видел, как шеф отсюда вышел?

Впрочем все пять посетителей здесь похожи на него. Им всем за пятьдесят, приземистые, чуть полноватые. Два лысых, два седых, а один бритый, так что непонятно в какую категорию его отнести. Усы у двоих. Складки под подбородком – у всех. Если надо кого-то поставить на опознание вместе с шефом – взял бы всех пятерых. Только одел бы их в костюмы, вместо этих рубашек поло и светлых летних брюк. Здесь на четырех экранах показывают скачки, и все посетители делают ставки. Кофе подают неплохой. Надо бы проверить, как-нибудь, что за пиццу здесь приносят откуда-то с улицы.

13.27. Там же.

Мадам Шарбонель опять не берет трубку.

13.41. Там же.

Что-то в разговоре с отцом… да не что-то, а все в этом разговоре было не так. Он не говорил со мной так уже много лет. И когда я пишу слово «так», я сам не знаю, что имею в виду. Хотя, пожалуй, знаю. Теперь – знаю. Мы много лет, с самого моего детства, не говорили с ним так, чтобы это был разговор «ни о чем». Так, чтобы просто говорить. Чтобы из этого разговора не нужно было делать выводы. Говорить просто потому, что хочется быть рядом и чувствовать друг друга. Я не могу сказать, что мне этого не доставало, хотя бы, просто потому, что я давным-давно забыл, что это такое, в общении с отцом. А вчера, в его словах не было никакой полезной информации. Это был просто разговор. Вот это и страшно.

Здесь играет радио. Шарль Азнавур:

«Hier encoreJ’avais vingt ansMais j’ai perdu mon temps`A faire des folies» 42

Я позвонил маме. И она мне сказала, что на следующей неделе отец ложится в клинику. Мсье Готье – наш семейный врач – не доволен его последними анализами. К тому же отец, уже три недели почти ничего не есть. Говорит – не хочется. Ну, совсем не есть – этого быть не может. Да и обследование

в клинике – это не…

42

«Еще вчера/Мне было двадцать лет/Но я терял свое время/Делая глупости». Перевод сайта lyrsense.com. Песня «Hier encore», достаточно грустная, чтобы безоговорочно нравится французу, посиживающему, дождливым воскресным утром, в качалке, на балконе, с бокалом розового вина в руке и думающим о жене, которая ушла двадцать лет назад, собаке, умершей в прошлом году детях, которые так и не родились. – А. П.

13.57. Полицейское управление Капдая.

Так, завтра сложно вылететь, самое позднее в 18.00. Пересадка в Орли и в 21.40 я буду в Бордо, в аэропорту Мериньяк. А там до родительского дома в Сен-Жан-Д'Йяке пять километров, с небольшим. Доберусь на такси. Обратно, в воскресенье, прямой рейс в 18.20. Ну, да, триста евро. Переживу.

14.08. Там же.

Решил позвонить лейтенант-колонелю, а ткнул в номер Сильви. И черт меня дернул, записать своего шефа Simon Joubert. Получилось, что они у меня теперь рядом в списке контактов. И вот – пожалуйста. Сильви ответила, а я молчу. А что я могу ей сейчас сказать? И вот она знает, что это я ей позвонил. И она мне отвечает. Но я-то с ней не говорю. Потому что я звоню – шефу. И потому что не знаю, что ей сказать. Даже больше – я не знаю, буду ли я когда-нибудь знать, что ей сказать. Сбросил звонок, конечно.

14.18. Там же.

Лейтенант-колонель дал согласие на то, чтобы я отсутствовал на службе во второй половине субботы и в воскресенье. Сказал, что пока не поставил меня в график дежурств. Мне даже не пришлось вдаваться в подробности. Просто сказал, что отца кладут в клинику, и я хотел бы повидаться с ним перед этим. Но дело Чипи я должен форсировать. И в начале следующей недели – кха – подготовить рапорт по проведенному дознанию. Я обещал. А еще – рассказал о том, что, возможно удастся найти Лоренце, правда, не вдаваясь в подробности: где и как. Шеф, ответил:

– Давай, ищи, су-лейтенант. Но сначала – закрой Чипи.

Да я бы и закрыл, если бы жители юга, те, которым за сорок, научились бы пользоваться телефоном. Не мобильным конечно, «Bi-Bop», всего только в девяносто третьем запустили в Париже, для нас время еще не прошло. Мы только что отказались от другого изобретения девяносто третьего года – гильотины 43 . Куда нам помнить, что мобильный телефон – это тот который с тобой везде. И на улице – тоже. Но можно, хотя бы, привыкнуть снимать трубку домашнего телефона? Иногда? Только когда он звонит?

43

Как читатели уже, наверное, заметили, с-лейтенант стремиться быть точным, но получается не всегда. Первый раз для казни гильотина была применена в 1792 году. А изобрели ее, конечно, раньше. Но, видимо, классическое образование выдало памяти дату – 21 января 1793 года, казнь на гильотине низложенного короля Людовика XVI. А последнее использование гильотины, как инструмента казни, состоялось, все же, чуть раньше начала использования мобильных телефонов – в 1977 году – А. П.

15.14. Там же.

Зря я так на всех. Вот же – дозвонился до мадам Ронсо. И она любезно ответила на мои вопросы. Я решил расспросить ее о Викторе. И кое-что узнал.

Да, он видела его несколько раз за последний год. Он прилетал на выходные, останавливался на вилле на один-три дня. Да, они с Владимиром большие друзья. Проводили время вместе. Да. Выпивали. Нет. Песен в их исполнении она не слышала. Но, правда, по выходным она, чаще всего, уезжала к себе домой и о том, что происходило на вилле в ночи с субботы на воскресенье и с воскресенья на понедельник, точно знать не может. Но соседи ей никогда не жаловались. А она, слава Богу, многих из них знает по нескольку лет. И не только постоянных жильцов Чесночного замка, и соседних вилл, но и тех, кто приезжает сюда каждый год по нескольку раз из Германии, Англии, России. Никто из них ничего ней не высказывал.