Два света
Шрифт:
Алексей задумался и, спустя минуту, прибавил:
— Я вовсе не верю в судьбу и предназначение, но в настоящем случае, кажется, есть какая-то необходимость, невидимая сила, устраивающая наши обстоятельства: напрасно я стал бы противиться ей. Ты еще не знаешь, что маменька, уже не полагаясь на меня столько, сколько полагалась прежде, хочет меня выделить, дает мне совершенную свободу…
— Значит, ты независим?
— Совершенно независим, но не думаю, чтобы я был способен к назначаемой теперь роли: заведовать маленьким хозяйством или управлять имением — большая разница: в последнем случае и труды другие, и метода совершенно иная: едва ли могу я исполнить предлагаемую обязанность…
— По крайней мере, ты исполнишь ее гораздо
— Как? Это они внушили тебе этот план?
— Да, — отвечал Юлиан.
Алексею сделалось невыразимо грустно, но, с другой стороны, ему улыбалась надежда постоянно жить в Карлине, и эта мысль преодолела все прочие расчеты. Молодой человек забыл, что, принимая роль слуги, он ставил вечную и непреоборимую преграду между собою и своим идеалом, уже и без того отделенным от него целым светом.
— Делай со мной, что хочешь! — воскликнул он. — Только помни, чтобы впоследствии не пришлось тебе жалеть об этом!
Юлиан бросился к нему на шею.
Итак, все устроилось по желанию Карлинских, притом так легко, как нельзя было даже надеяться. Но Алексею предстояло еще трудное дело — сказать о своих намерениях матери. Сам он не смел сделать этого. Зная, что старик Юноша имел на нее некоторое влияние, что за добровольное отречение графа от аристократизма мать любила и охотно слушалась его, Алексей решился съездить в Надаржин и возвратиться в Жербы вместе с графом, чтобы иметь себе в нем защитника. С искренним чувством поблагодарили Алексея в Карлине, Анна подала ему свою ручку, торжествующий президент не скрывал своего удовольствия. Юлиан чувствовал, что тяжелое бремя свалилось с плеч его. Мелочных условий не было. Алексею оставалось только переговорить с матерью… Прямо оттуда, миновав Жербы, отправился он в Надаржин: так называлась дача, где поселился старый чудак. Она была расположена на окраине лесов, принадлежавших к Перевертовскому имению дочери графа. Старик всегда ходил оттуда в Жербы пешком, потому что дорога была близкая, хоть очень дурная. Юноша сам избрал для себя Надаржин и застроил его. Дача находилась на окраине огромного великолепного леса. Невдалеке текла речка, местность была довольно возвышенная, оттененная вокруг лесами, — и среди столетних дубов стояла хата графа — иначе трудно было назвать ее. Хозяин строил ее по собственному плану и даже частью собственными руками из толстых сосновых бревен, покрыл соломой и окружил пристройками и садом. Главную фантазию старика составляло то, чтобы довольствоваться самым необходимым и вести жизнь самую простую. По этой причине он добровольно отказался от всех удобств и удовольствий. Две коровы, несколько овец, около десятка домашних птиц составляли все его имущество, а дворню — одна женщина, девочка в помощь ей, да один парень. Все они одевались и жили по-крестьянски. Хата отличалась красивой постройкой, обширностью и чистотой, но по внутреннему расположению немногим разнилась от простых крестьянских домов. Налево была изба графа с чуланом, направо кухня и изба для прислуги, в сенях ходили куры, хорошо откормленный поросенок, несколько гусей и пара индеек. Вся мебель состояла из простых скамеек, стола и постели, набитой сеном и покрытой толстым бельем: две меделянские собаки обыкновенно лежали на пороге избы. Юноша простоты ради отказался от воспоминаний прошедшего, он, очевидно, хотел быть Диогеном, каждый день уничтожал какую-нибудь приятную привычку, чтобы она не тяготила его, и все делал собственными руками.
Старик вышел приехавшему Алексею навстречу, подал ему широкую и жесткую руку свою и воскликнул с улыбкой:
— Вот благородный-то гость! Не боится моей хаты. Ну, садись же и отдохни… Правда, у меня нет привычки искать с кем бы то ни было короткого знакомства, потому что всякая привязанность угрожает неволей и заботами, но тебя, милый Алексей, я почти люблю… а уважаю еще более!
Эти слова были великой похвалой
— Но что же привело тебя сюда? Ты не приехал бы ко мне даром. Ведь я каждый день бываю у вас, следовательно, ты не мог стосковаться по мне… Говори прямо: ты знаешь, что я не люблю околичностей…
— Вы угадали… К несчастью, я приехал к вам с просьбой. С недавнего времени жизнь моя пошла новой, неожиданной дорогой. Сам не знаю, куда иду… и что будет со мною?
— Ну, что же случилось?.. Да, Карлин! — воскликнул старик, начиная догадываться. — Может быть, твоя мать своим старым разумом говорит дело… это знакомство для тебя лишнее… Свет тружеников и свет аристократов — две совершенно противоположные сферы, нельзя в одно и то же время жить в том и другом, потому что невозможно согласить их… Наш свет ближе к правде, тот построен на фальшивом фундаменте и весь искусственный… зачем же тебе искать его и брататься с ним?
Алексей терпеливо слушал графа, вздохнул, подумал немного и отвечал:
— В жизни встречаются неизбежные необходимости…
— Только для тех, кто верит в них… — возразил Юноша, — но продолжай, не бойся, я не буду противоречить тебе. Я уже давно убедился, что человек не может и не должен существовать чужими советами… говори!
— Юлиан, старый мой товарищ и друг, требует моей помощи. Я почти дал слово заняться его делами и управлять Карлинским имением…
— А Жербы? А мать?
— Маменька остается с Яном. Мы и без того решились разделиться, я должен был особо жить на маленьком фольварке, который мы берем в аренду.
— Это шаг важный, даже, может быть, гораздо важнее, чем ты думаешь, — отвечал Юноша. — Он будет иметь влияние на всю твою будущность, изменит твой характер… ты был беден, но свободен, теперь добровольно продаешь себя… Обсуди, что ты делаешь?.. Ты готовишь себе тяжкую будущность. Самые благородные люди наконец представятся тебе неблагодарными, когда новое положение сделает тебя слугою, а сближение с ними возвысит тебя в твоем собственном убеждении. Что ты приобретешь там? Большое унижение за небольшие деньги. Не лучше ли иметь меньше и приучить себя довольствоваться малым?
— Все это правда. Но, пане граф, вы мало знаете Юлиана.
Юноша пожал плечами и спросил:
— Чего же ты хочешь от меня?
— Чтобы вместе со мною вы поехали в Жербы и помогли мне объясниться с маменькой…
— Ну, это трудная задача! Она порядком намылит тебе голову… Гм!.. Как вижу, ты уже попал в западню и нашел себе там теплый уголок, поступай, как хочешь… Ребенок до тех пор не верит в силу огня, пока не обожжется… и тебе надо обжечься… Едем!
Старик надел шапку, взял неразлучный кисет с табаком, трубку и палку, сел вместе с Алексеем в бричку и поехал в Жербы.
Здесь счастливый Ян с самым горячим усердием вместе с матерью занимался хозяйством. Ему очень нравились увольнение от учения и название домохозяина, а потому он наслаждался счастьем по-юношески, не спал, не ел и всюду бегал точно угорелый. Дробицкая должна была даже удерживать его от излишней горячности. Граф и Алексей встретили его летевшим на коне в поле и только что миновавшим свой двор. Ян улыбнулся Алексею, поклонился графу и стрелою поскакал из деревни. Дробицкая, стоя на крыльце и глядя на Яна и въезжавшего Алексея, повторяла в мыслях:
— Все-таки это не Алексей! Но да будет воля Божия!
— Вот я привез вам беглеца! — воскликнул Юноша.
— Как? Вы оба были в Карлине?
— Я не был, — отвечал граф, — но мы встретились на дороге, и, так как вы давненько не видали меня и, верно, стосковались…
— Есть о ком тосковать! — сказала Дробицкая. — Вот угадал, так угадал…
— Женщины никогда не сознаются в своих чувствах, старая штука, сударыня!
Оба старика рассмеялись.
— Теперь я приехал, — продолжал граф, — засвидетельствовать вам мое уважение и поздравить…