Два в одном. Оплошности судьбы
Шрифт:
Но маг сам подкинул ему идею, говоря в бреду, что хочет стать служкой в храме. Если он привезет с собой в монастырь мага, если тот согласится пожить там, если примет постулаты веры – это будет его, Ермолая, маленький триумф.
Сжечь грешника – это хорошо. Наставить мага на путь учения церкви Хранителя – это неизмеримо лучше. Патриархи в этом узрят его способность к гибкости и обратят на него внимание.
С такими мыслями и подкрепив веру стаканом крепкой настойки, отец Ермолай вошел в комнату мага. От запаха, что блуждал по помещению,
– Кхм, кхм, – услышал он негромкое покашливание у себя за спиной. – Доброе утро, святой отец, – поздоровался маг, когда инквизитор обернулся. – Чувствуете, как воняет? – спросил он в ответ на вопросительный взгляд человека в сутане. – Вот, вышел проветриться.
И неожиданно сам для себя, и еще больше для инквизитора, склонил голову и попросил:
– Благословите, святой отец.
Отец Ермолай стоял с отвисшей челюстью. Уж не сошел ли он с ума? Маг просит его благословить! Представитель враждующей за власть группировки просит его благословения! Но опытный интриган быстро пришел в себя, просчитав несколько шагов вперед, и, подобрав челюсть, сурово ответил:
– Сначала ты должен исповедаться… – Немного запнулся, но все же, хотя и с трудом, добавил: – Сын мой.
– Не вопрос, – спокойно ответил ученик магической школы, – готов хоть сейчас.
В душе церковника запели трубы. У него получается! Маг готов к принятию веры. Сам хочет идти на исповедь! Вот это удача!
– Не здесь, сын мой, а пройдем с тобой в часовню конта. Там ты и исповедуешь свои грехи.
Они неспешно прошествовали через весь замок и поднялись на верх башни. Там на плоской крыше стояла деревянная часовня, ничем не отличимая от земных.
Оба зашли внутрь, и инквизитор показал Артему на закрытую занавесью с изображением дракона и звездами над его головой каморку.
– Заходи в исповедальню и приготовься к таинству, – все так же строго приказал он.
Артем спокойно вошел и уселся на деревянную скамью. Перед ним была еще одна занавеска, но уже без дракона. Он слышал, как громко, с одышкой дышал отец Ермолай, устроился за этой занавеской, повозился, рыгнул и что-то пробормотал. Даже через занавеску Артем почувствовал запах крутого перегара. Брезгливо помахав рукой перед лицом, разгоняя вонь сивухи, землянин приготовился слушать. Молчание затягивалось.
– Начинай! – первым не выдержал инквизитор.
– Чего начинать, святой отец? – шепотом спросил Артем.
– Как чего? – раздался возмущенный голос за занавеской. – Исповедуйся!
– Отец Ермолай, вы не сердитесь. Лучше расскажите, как это – исповедаться? Я же первый раз это делаю. А если делал
В соседней каморке было слышно только тяжелое дыхание, свойственное толстым людям, страдающим одышкой.
– Я инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры, отец Ермолай.
– Что-то я меча у вас не видел, святой отец, странно это, – с сомнением произнес Артем.
– У меня меч не на поясе, а в сердце, – с гордостью произнес голос за занавеской. – Я им рожу… родю… поражаю врагов, и он невидим для глаз.
– Так вы занимаетесь магией? – удивленно спросил Артем. Сам он в это время чистил ногти, выковыривая грязь большим ногтем правой руки, и просто трепался ни о чем, как это он делал, когда ему было скучно. – И разве вам это дозволяется?
– Ты что несешь, богохульник? – возмущенно произнес голос отца Ермолая. – Какая магия?
– Вы точно отец Ермолай? – послышался острожный вопрос из-за занавески.
Занавеска отодвинулась, и показалась злая голова инквизитора, она буравила взглядом смиренно сидящего парня и, не найдя за что зацепиться, спросила:
– Узнаешь?
– Здрасте, отец Ермолай! Вы тоже здесь? – радостно поздоровался ученик, и на его пухлых щеках появились ямочки. Простоватые глаза преданно таращились на меченосца.
«О Хранитель! Какой же он тупой!» – почти с ненавистью подумал инквизитор, разглядывая паренька.
– Отец Ермолай, вы не серчайте, – обратился Артем к голове, – просто в магии тоже есть разящий меч, вот я и подумал, что вы им пользуетесь.
– Не пользуюсь! – буркнул тот, желая прекратить ненужные разговоры. – У меня свой. Ты будешь говорить правду? – прорычала голова.
– Буду! – сделав испуганный вид, ответил ученик и невзначай, вслед уходящей голове, произнес: – Значит, у вас своя магия.
– Нет у меня богомерзкой магии! – взревел инквизитор и по пояс высунулся из окошка, почти сорвав занавеску. – Запомни это!
– Запомню, запомню, святой отец. А что, на исповеди вы всегда так сердитесь? – Артем подался назад и вжался в стенку подальше от святоши, похожего на разъяренного быка.
Инквизитор остановился, обжег взглядом испуганного мага и скрылся за занавеской.
– Кайся, грешник! – рыкнул он.
Ответом ему была долгая тишина.
– Чего молчишь, порождение тьмы?
– Его тут нет. – Теперь голова Артема появилась со стороны инквизитора и шепотом спросила: – Вы где его видели?
Инквизитор, возмущенный попранием устоев исповеди, затолкал голову обратно.
– Я вижу, сын греха и порока, ты не разумеешь таинства исповедания. Сделаем так: я буду спрашивать, а ты мне честно отвечай.
– Хорошо, святой отец, – услышал он кроткий ответ.
– Ты занимался богомерзкой магией?
– Нет.
– Как нет! – Из-за занавески появилась голова в зеленой тюбетейке. – Ты же маг! Врать мне удумал, отродье тьмы!
Артем решительно вытолкнул голову и задернул занавеску.