Два в одном. Оплошности судьбы

Сухинин Владимир Александрович

Паренек в это время открыл глаза и во все горло закричал:

– Мама, у меня один глаз не видит!

…Артем выплыл из туманного забытья, с трудом открыл глаза и понял: видит он только одним, причем правым. Но даже одним глазом он сумел увидеть вонючее чудовище, видом напоминавшее человека и тащившего его за ногу. Не раздумывая, Артем согнул ноги и резко выбросил их вперед. Чудовище отцепилось и исчезло из поля зрения. В следующие несколько минут он, по всей видимости, умирал. Причем, как ему показалось, несколько раз. Он так решил,

потому что периодически терял сознание, а когда приходил в себя, видел то черта с рожками, то ангела в белых одеяниях. Они тянули его каждый в свою сторону и ругались. Наверное, не решили, грешник он или праведник, подумал Артем. Но при этом попасть в ад он не горел желанием и стал искать руками за что-нибудь зацепиться. Нащупал чью-то руку и ухватился за нее. Сразу стало полегче.

– Да вылезай же! – услышал он хрипящий от усилий и натуги голос черта, вернее чертовки, и ответил:

– Не стану, мне еще с Богом пообщаться нужно.

Тут ангел заорал во все горло:

– Ему нельзя умирать!

– Ты слышала, что начальник сказал? – стараясь покрепче держаться за безжизненную руку, произнес Артем. – Мне нельзя умирать, так что катись отсюда в бездну.

Голова болела так, словно она была расколота надвое. Тут еще вопль резанул по нервам:

– Мама, у меня один глаз не видит!

А потом вновь наступила спасительная тьма.

Пришел он в себя уже лежа в телеге, которая неспешно катилась, покачиваясь и подпрыгивая на ухабах и кочках. Артем открыл глаза и опять понял, что видит только одним глазом. Наверное, к врачу везут, подумал он. Здорово абрек меня пырнул, слава богу, что хоть выжил. Только болит не низ живота, а голова, и, по-видимому, она перевязана. Сил потрогать ее не было, и поэтому он без движения продолжал лежать, размышляя над происшедшим. О каком брате говорил бандит? Неужели о тех, кого они положили в посадках? Тогда их сдали свои из полка. Продались, суки, со злостью подумал Артем. Имя, фамилию – все узнали. Батюшку жалко! Вспомнив отца Алексея, Артем чуть не заплакал. От гранат спасся, а вот от залетных – нет, ни за что, можно сказать, пострадал…

– Мама, у меня один глаз не видит! – неожиданно кто-то вновь закричал рядом, да так громко, что Артем вздрогнул и на пару секунд оглох.

– Ты че орешь? – не видя крикуна, спросил он и, нащупав, толкнул того в бок.

– А ты кто? – Кричавший перестал орать и стал шарить по нему рукой.

– Я Артем, а ты кто?

– А я Артам.

– Гляди-ка, Савул, маг сам с собой разговаривает. – Возница оглянулся на лежащего паренька и смотрящего открытыми глазами в голубое небо с перевязанный головой. – Видно, здорово его мертвяк по башке треснул.

Савул степенно шагал рядом с повозкой, держа кривое старенькое копье на плече.

– Да, маг оплошал, это же надо, вместо заклятия упокоения наложил благословение Хранителя! – Он громко рассмеялся. – Как мертвец запрыгал, заскакал – и страшно, и смешно. Такого танца даже Фрольт-мельник после трех жбанов эля не вытворял.

Паренек в это время спросил:

– Ты че орешь? – и уставился на Савула.

– Да я вроде, ваша милость,

не шибко громко говорю, – ответил крестьянин.

– А ты кто? – вновь спросил маг, не сводя с него взгляда.

– Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища.

А парень, словно не слушая его, сам себе ответил:

– Я – Артем. – И опять спросил: – А ты кто?

– Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища, – озадаченно повторил мужик.

А маг опять повторил свое имя, переиначив его:

– А я – Артам. Ты чего орал?

– Снова здорово! – покачал головой возница. – Ты потише говори, – произнес он шепотом и посмотрел на Савула. Тот согласно закивал.

– Так, я вижу одним глазом, – сам себе ответил паренек и продолжил, вроде как успокаивая сам себя. – Я тоже вижу одним глазом, ты каким видишь, Артам? Я – левым. А ты? – Он смотрел на Савула требовательно и сурово.

– Так… я двумя, ваша милость, – ответил тихо крестьянин и переложил копье на другое плечо.

– Я вижу правым, – неожиданно поведал маг.

– Видит он! – проворчал возница. – То левым видит, то правым. Видимо, сотрясение у него мозгов произошло. Хорошо голова цела, а кость мертвяка хрясть – и вдребезги. Как он заклятия-то перепутал?! Понять не могу.

– Так они вчера с мельником Фрольтом упились до тифлингов, мы его из зерна в клети еле живого выкапывали, вот и перепутал спьяну.

Паренек словно прислушался и сурово спросил, продолжая ковырять взглядом смотрителя кладбища:

– Так ты пьешь? – Савул промолчал, обдумывая вопрос, а маг сам себе ответил: – Бывает, а кто не пьет? Ты, что ли? – И следом противоречиво, но твердо заявил: – Я не пью!

– О как! – засмеялся возница. – То пью, то не пью. Точно сотрясение.

– А ты, собственно, кто? – вновь спросил он Савула.

– Так Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища, – терпеливо, в который раз повторил идущий и усмехнулся.

– Я – маг, вернее, ученик. Учусь в Аногурской магической школе первой ступени на втором годе обучения. А ты кто?

– Ну надо же! – изумился возница. – Никак он тебя, Савул, не запомнит. – Он посмотрел на паренька и предложил: – Может, треснем по башке, чтоб замолчал?

Савул осенил себя священной змейкой сверху вниз и ответил:

– Не дай Хранитель! Еще что-нибудь применит и проклянет, с него станет, – и он опасливо посмотрел на мага. И как заученную мантру, обреченно произнес: – Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища.

– А я служка в храме у священника, хочу сан принять, – ответил маг.

Услышав такое неожиданное утверждение, оба сопровождающих не выдержали и громко рассмеялись.

– А чего смешного? – спросил маг и тут же сам себе ответил: – Я не смеялся, я думал. – Потом некоторое время помолчал.

– Видать, успокоился, – прокомментировал его молчание возница. Но юноша ответил:

– Я думаю, с кем я сейчас разговариваю? Я тебя слышу, но не вижу.

Его взгляд продолжал неотрывно смотреть на Савула. Причем тому показалось, что смотрит он на него одним глазом, а другой просто глядит в небо.