Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
— Назовите имя мошенника.
— Имени я назвать не могу, я его не знаю.
— Как выглядел этот тип?
— Он замаскировался под фонарный столб.
Тут вошли карабинеры, раненные в уличных схватках, которые продолжались уже неделю.
У Фантоцци не хватило духу до конца изложить свою жалобу.
— Он был фонарным столбом… то есть казался фонарным столбом, но сам-то был мошенником неаполитан… э-э, большое вам спасибо и до свидания.
В воскресенье после полудня он дождался Сильвани у ее дома. Она спросила:
— Получили
— Конечно, — ответил он. — Вот они! — И хлопнул себя по грудному карману, где лежали билеты.
— Покажите, — пропела Сильвани.
Он сразу же впал в панику — ему вовсе не хотелось, чтобы она увидела цену 10 000 лир и поняла, что это не пригласительные билеты.
— Одну минуту, — ответил он, смешавшись так, что вид у него стал жалкий-прежалкий.
— Чего же мне ждать? — Синьорина Сильвани вонзила в него сверлящий взгляд.
— Подождите, сейчас я… понимаете, никак не могу достать из кармана билеты.
Но Сильвани не отступала.
— Послушайте, Фантоцци, если вы вздумали обмануть меня и испортить мне такой прекрасный воскресный день, то я вас… я вас…
— Подождите, всего секунду, одну только секунду. Прошу вас! — умолял он, испытывая трагические предобморочные симптомы — руки словно две мочалки, рот полон слюны, лоб покрылся капельками холодного пота, в глазах какие-то видения. Загнанный в угол, он в отчаянии воскликнул: вот они! — и вытащил два билета, проданные ему неаполитанскими перекупщиками, неловко закрыв цифры большим пальцем.
— Хорошо, хорошо, — сказала она. — Ну так идемте же!
— Видите, я получил пригласительные билеты.
— Кто вам их дал?
— Мои высокопоставленные друзья.
Они вошли на стадион. Мошенник-неаполитанец всучил ему совершенно чудовищные места — за единственной на стадионе колонной.
Едва ввели мяч в игру, Сильвани проворковала:
— Фантоцци, сейчас мы всласть посмеемся над этими двадцатью двумя ненормальными, которые носятся за одним мячом… ведь мне на футбол наплевать!
— Я тоже пришел немного повеселиться, и мне на эту дурацкую игру нап…
Он не докончил — Каузио блистательным финтом обошел противника, и вместо «наплевать» из горла Фантоцци вырвалось отчаянное:
— Франкооооо, давай!
Сильвани с подозрением поглядела на него.
— Кто этот Франко?
Он снова впал в состояние полной прострации — обильное слюноотделение, ватные руки, — но все же каким-то чудом сумел вывернуться.
— Мой дальний… родственник, он болен и нуждается в моральной поддержке.
Синьорина Сильвани недоверчиво посмотрела на него.
И тут Антониони пробил штрафной удар.
— Гоооол! — посинев, словно отравленный ядом, завопил он и стал обнимать своего соседа слева.
— Что с вами, Фантоцци? — теперь уже крайне подозрительно спросила синьорина Сильвани.
— Ничего, ровно ничего… Я встретил старого школьного друга, которого
— Слава богу, — сказала она. — А я уж испугалась, что вы один из болельщиков, этих болванов тут тьма.
— Я? Как вы могли подумать, синьорина! Да я себе никогда этого не позволю!
Сильвани засмеялась, ее все больше веселила «эта дурацкая игра».
— Смейтесь и вы, Фантоцци, смейтесь… до чего нелепы эти двадцать два кретина, не правда ли?
— Да, вы правы, синьорина, они просто жалкие…
— Скажите, пожалуйста: они кретины.
— Да-да, они кре…
В этот самый момент в красивейшем прыжке Беттега головой забил второй незабываемый гол в ворота английской сборной.
— Гооооол! — закричал Фантоцци, взлетев с места словно ракета.
— Вы, конечно же, шутите, не так ли, Фантоцци? — сказала она, дергая его за рукав.
— Кто шутит?
— Ясное дело, вы… скажите же — они кретины.
И тут он света невзвидел от гнева.
— Это ты кретинка… козья морда… Я шутил, когда сказал, что пришел сюда посмеяться… Нет, я пришел сюда не посмеяться, я живу судьбой нашей славной футбольной команды, я живу судьбой нашей сборной, я без ума от нее, я влюблен в Каузио. Поняла, шлюха старая? — И он бросился вниз, в лес голубых флагов.
В одиннадцать вечера Пина начала поиски мужа — позвонила в Скорую помощь, в больницы, в морги, затем — карабинерам. Но он исчез, испарился.
А он тем временем с группой таких же бедолаг плясал огненный сальтарелло. Почти все они были в трусах и размахивали трехцветными знаменами и фьясками вина. А потом с плеском попрыгали в фонтаны. Ведь это была их великая победа, единственная после всех поражений в этой собачьей жизни.
СИНЬОР БАМБАДЖИ САМ СЕБЯ УВОЛЬНЯЕТ
Перевод Л. Вершинина.
Синьор Бамбаджи, ловко пролезший в вице-директора Акционерного общества, где служил Фантоцци, всеми фибрами души ненавидел графа Вирелли-Бокку за то, что тот был прирожденным Генеральным директором. И потому, когда синьору Бамбаджи после многолетних неустанных интриг удалось-таки свалить ненавистного соперника и тому из-за денежных афер и последовавшего за ними финансового краха пришлось бежать на Ближний Восток, Бамбаджи от счастья не мог заснуть две ночи подряд. Говорят, будто на утро третьего дня он пропел в ванной всю оперу «Кармен», изрядно, правда, фальшивя. Еще два месяца интриг, и синьору Бамбаджи был доверен другой ответственный пост — Административного делегата Акционерного общества «Импорт». Теперь он стал одновременно и Генеральным директором Акционерного общества «Экспорт», где работал бухгалтером Фантоцци, и Административным делегатом «Импорта», дочернего Акционерного общества. Итак, две должности сразу!