Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
Бронирование места
Самая заветная мечта моей жизни состоит в том, чтобы в один прекрасный день оформить без всяких забот проездные документы на скорый поезд, равнодушно подняться в вагон, ощупывая для собственного успокоения соответствующие квиточки в кармане. Мне никогда не удается заранее заказать места на скорый поезд. Всякий раз, когда я пытался это сделать, кассиры отвечали мне, что все места уже проданы. Нет ничего более вечного под луной, чем распроданные билеты на скорый.
С бьющимся сердцем выхожу я охотиться на скорые поезда. Я поджидаю их на платформе и задаюсь вопросом: возьмут ли меня без обязательного
Когда из вагона выходит начальник поезда со списком мест и с карандашом в руке, у меня всегда наготове какая-нибудь трогательная история. Он заглядывает в свою бумажку, хмурит брови и оглядывает меня с ног до головы. Внутренне я уже слышу язвительную фразу: ладно уж, садитесь, но не пора ли в вашем возрасте бросить эти эксперименты?
Я добираюсь до места, выделенного мне начальником поезда, с трудом втискиваюсь между угрюмыми пассажирами: у них с бронированием мест все в порядке, и потому они неприязненно косятся на запыхавшегося плебея. Интересно, как им удается забронировать место на скорый? Должно быть, они ведут правильный образ жизни и уже за неделю знают дату отъезда. Тогда бронирование мест еще доступно. Возможно, они руководят учреждениями с множеством подчиненных. Нажимают кнопку, является рассыльный.
— Слушай, — говорят они ему, — закажи мне место на скорый Милан-Неаполь на четвертое января тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
Я же решаю этот вопрос накануне или в тот же день, и у меня нет рассыльных. Приходится просить о милости. Начальники поездов — народ ворчливый, но, в сущности, добрый. Они всегда находят для меня местечко. В том числе и потому, как это ни странно, что в скорых поездах много свободных мест. Однако бронь на них получить нельзя, потому что кассы бронирования давно уже закрыты. Так что приходится садиться на свободное место и ждать контролера, чтобы уплатить за обязательное бронирование места, забронировать которое не удалось. Как-то раз я попытался с улыбкой возразить:
— Мне это место досталось чисто случайно. Не положись я на свои ноги, никто бы его для меня не держал. Так почему же, с позволения спросить, я должен оплачивать услугу, которой не пользовался?
Контролер, понятно, не стал разъяснять профессиональную этику государственных железных дорог в сравнении, допустим, с правилами воздушных линий, где пассажиры платят гораздо меньше, если у них нет заранее забронированного места.
Я заказываю по телефону столик в ресторане, номер в гостинице «Вальдорф Астория», место на аэробус. Но мне никак не удается обеспечить себе место в скором поезде, потому что мест никогда нет, хотя вагоны идут пустыми. Важно, чтобы люди платили за бронирование места. Даже если они делают это уже на ходу.
Головоломка
Захожу в табачную лавку и прошу марку за 150 лир, чтобы отправить визитную карточку в маленьком конверте. Продавец долго роется в наборе марок и предлагает мне комбинацию из юбилейной марки за 90 лир и двух других стоимостью по 30 лир каждая. Мы вместе пытаемся разместить их на конверте, но тщетно: фамилия адресата то и дело оказывается под одной из марок. Недостаток нашей почтовой системы состоит именно в том, что на конвертах надо писать адрес.
Я благодарю за желание помочь мне и отправляюсь в другую табачную лавку. Продавец, посоветовавшись с женой, говорит, что может предложить только марку за 80, три за 20 и одну за 10 лир. Криво, но вежливо улыбаясь, я выхожу и начинаю методично обследовать все табачные лавки в центре. Поиски
Однако, проведя добрую половину утра в поисках марки, я не успокаиваюсь и начинаю маленькое расследование по телефону. Самые интересные данные я получаю в отделении хранения марок. Марки за 150 лир не вышли еще в обращение, мы ждем их из Рима. Есть, правда, юбилейная марка за 150 лир, но ее расхватали филателисты. Но в таком случае, спрашиваю я, почему вы не снабжаете табачные лавки столировыми марками. С одной маркой за 100 лир и другой за 50 можно еще жить. Ответ: столировые марки мы отпускаем для заказных писем, отправка которых стоит 400 лир: не можем же мы, в самом деле, заставлять людей лепить на заказных письмах восемь марок по 50 лир или двенадцать по 30 и одну за 40 лир. Но разве нет марки за 400 лир? Нет, ее еще печатают, она тоже должна поступить из Рима.
Постановление об увеличении почтовых сборов до 150 лир за обычное и до 400 лир за заказное письмо вышло по крайней мере год назад; времени для выпуска новых марок было вполне достаточно. Но к чему торопиться, когда итальянцы, отправляя письма, даже получают удовольствие от различных комбинаций марок; они увлекаются этим делом, как решением головоломок, Во всяком случае, они сообразили, что адрес писать надо после, используя свободное пространство.
Одно из чудес нашей страны — это гениальность, с какой нам удается изменять назначение привычных вещей. Мелкой разменной монеты сейчас, как известно, нигде не найдешь, потому что ее стали употреблять для изготовления пуговиц, телефонные жетоны исчезли, потому что они служат вместо разменной монеты, а марки за 100 лир не продаются в табачных лавках, потому что их скупили владельцы баров на автострадах и дают вместо сдачи в пластмассовых пакетиках (непонятно, почему бармены вывешивают таблички с извинениями — ведь они как раз делают нам одолжение; важно знать, где найти нужную вещь: марки за 100 лир я всегда покупаю на автостраде, расплачиваясь за них звонкой монетой).
Рано или поздно в табачные лавки поступят, разумеется, марки и за 150, и за 400 лир. Но надо полагать, что стоимость отправки писем поднимется тем временем до 200 и 400 лир, так что удовольствие комбинировать марки различного цвета и формата гарантировано нам и на будущее. Если же положение с выпуском почтовых марок станет еще более критическим, то и тогда не стоит слишком огорчаться. У нас есть еще конфеты: тремя обертками от фруктовой карамели и пятью от конфет с ликером можно оклеить целый конверт.
ХОЛЕСТЕРИН — 450
Перевод Г. Смирнова.
Симптомы Бонинсеньи
В зеркале он проверяет, не белый ли у него язык, осматривает роговицу, немного оттягивая нижнее веко, щупает пульс, засовывает палец под ребра, чтобы потрогать печень, отмеряет расстояние на ладонь от пупка, чтобы найти аппендикс.
К врачу он отправляется только потому, что существующее законодательство не дает всем право выписать себе по установлении диагноза настоящий рецепт. Итак, он идет к врачу, толкует ему про свою болезнь, говорит, что друг его, страдавший таким же заболеванием, вылечился с помощью инъекций Вабена и что он тоже не прочь их попробовать.