Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
— Что угодно, — кивнул он. — Кроме ужасов и мыльных опер.
Подскочив, Шерон прошла босыми ногами по шерстяному ковру, забавно поджимая пальцы, остановилась возле стеллажа с дисками и заскользила по ним пальчиком. Свободной рукой провела по своему боку, остановилась на бедре, где заканчивалась рубашка. Разумеется, Шерон со второй же ночи в его доме затребовала себе рубашку. Александр их не носил, но специально на такой случай у него лежало несколько штук.
— «За бортом»? — предложила Шерон. — «Привидение»? «Джо Блэк»?
Александр пожал плечами. Общее направление он
Шерон после очень недолгих колебаний остановилась на «Джо Блэке», и Александр решил, что это не худший вариант. Если отключиться от сюжета и сценария, весьма посредственных, то можно просто наслаждаться прекрасной игрой сэр Энтони Хопкинса.
Шерон поставила диск, забрала пульт, уселась обратно на диван, закинула ноги Александру на колени и включила экран телевизора. Но меню DVD не отобразилось. Вместо этого экран почернел, а из колонок раздался тихий и очень знакомый мотив.
— Что-то не работает… — пробормотала Шерон, но Александр перехватил её руку, не дав нажать на кнопку «Стоп». — Что? — не поняла Шерон, а Александр, шикнув на неё, вслушался.
Музыка стала чуть громче. Господи, сколько времени он мучил композитора, пока аранжировка «Песни юродивого» Мусоргского не зазвучала так, как ему хотелось! А до этого заслушал до дыр, наверное, все варианты исполнений.
— Что это? — почему-то шёпотом спросила Шерон.
— «Сирота», — отозвался Александр, глядя на огромные глаза юной актрисы, снятые крупным планом. — Мой фильм.
Камера отъехала и показала именно то, что должна была. Девочка стоит на крыльце, держит в руках мультяшный, нарисованный меч, с которого капает настоящая кровь. Наезд девочке за плечо. В коридоре, раскинувшись, лежит рисованная старуха-ведьма с настоящими мёртвыми глазами.
Вырвав пульт из рук Шерон, Александр попытался выключить телевизор, но ничего не произошло. Он не отреагировал на нажатие кнопки.
— Как на диске оказался твой фильм? Я не понимаю, малыш…
Александр вскочил. Он чувствовал, что просто не выдержит вида того, как мультяшки пропадают, открывая всю неприглядную правду. Не доверяя больше кнопкам, он выдернул вилку телевизора из розетки.
И экран погас.
Шерон продолжала о чём-то спрашивать, что-то уточнять, но его это не интересовало. Он должен был позвонить Елене и сказать ей, что всё-таки не Дантов ад.
Глава 32
В Вене Себ уже был. Эмили вытащила его в Австрию на медовый месяц. Точнее, на медовую неделю. Воспоминания были смутными, но приятными: он бы провёл большую часть времени в номере, но, чтобы порадовать жену, бродил с ней по музеям и замкам, на вид очень похожим один на другой, и слушал краем уха экскурсоводов. Зато после музеев они пили светлое лёгкое пиво, пробовали местный шоколадный торт. Эмили пыталась научить Себа немецкому — и они вместе едва ли не валились с ног от смеха, когда он пытался за ней повторять. Та Вена была солнечной и дружелюбной.
Прилетел Себ совершенно в другую: дождливую, серую и мрачную.
Его
Бронировал ли он номер, Себ не знал, но согласно кивнул. Встречающий улыбнулся кончиками губ, представился Лукасом Бауэром и предложил следовать за ним, задавая дежурные вопросы про комфорт перелёта и погоду в Лондоне.
Себ отвечал коротко, разглядывал Бауэра, морщился от его акцента и посматривал по сторонам.
Возле аэропорта их уже ждал автомобиль — к счастью, не «Ягуар», а всего-навсего новенький «Ауди». Что бы ни предстояло делать, Себ предпочитал машину, на которую не оборачиваются на улице. Бауэр сел за руль, убедился, что Себ не забыл пристегнуться, тронулся и спросил, какие у Себа планы.
— Я… — он нахмурился, понятия не имея, что именно можно говорить этому парню, — пока точно не знаю.
Бауэр улыбнулся уже теплее, чем в аэропорту:
— Сбежали от жены на пару дней, сказав, что в командировку? — и засмеялся, как будто удачно пошутил, — Тогда не буду вам рекомендовать музеи. Тоска смертная, смотреть на все эти платья и тарелки, пусть даже и золотые. Вам бы на пляж, но не в то время приехали. Обязательно зайдите в пивнушку, я вам попозже адресок напишу. Отличное пиво, а не ваша английская моча.
Себ молча кивнул, не кидаясь на защиту родины. Бауэр его чем-то неуловимым напрягал, и он сидел, настороженно осматривая то салон автомобиля, то дорогу, ожидая, что обязательно что-то произойдёт.
Но они просто ехали сначала по пригороду, потом по самой Вене. Бауэр болтал о туристических и не очень туристических достопримечательностях, рассуждал о лучшем сорте пива, предлагал телефоны «девочек» и вообще, вёл себя как назойливый гид, а не тот, кто должен был снабдить его инструкциями от Джима. Ладно, в аэропорту — можно было бы придерживаться этой роли, чтобы не привлечь нежелательного внимания. Но на кой чёрт эта конспирация в машине?
Внутри заворочалось неприятное опасение, что Джим устроил такой розыгрыш в отместку за что-то. И только наличие фальшивого паспорта успокаивало: слишком много мороки для шутки.
Когда они выехали на набережную Дуная, Себ начал смутно припоминать места, а Бауэр воскликнул:
— Так вы же рыбак! Совсем забыл. Ваши снасти уже ждут вас в комнатах, не переживайте.
Снасти. От таможенников винтовку таким способом не спрячешь. А вот от посторонних глаз, не снабжённых рентгеном, без проблем.
— Уже решили, куда поедете? Каумберг совсем рядом, но там вечно полно народу, не продохнуть. Я в прошлом году в Альпы ездил, на Эральфузее, вот где хорошо было… — и дальше он болтал про рыбалку. Себ что-то поддакивал, но не очень осмысленное — удочку он в последний раз держал в руках лет в двенадцать. Рыбная ловля нравилась ему ещё меньше, чем охота.
Проехав немного по широкой и явно туристической улице, они свернули — и Бауэр затормозил, торжественно объявив:
— Вот, и прибыли. Пойдёмте, герр Эванс, покажу вам комнаты и больше не буду надоедать своей болтовнёй.