Двадцать лет спустя
Шрифт:
Коменж только рассмеялся.
— Полноте! — сказал он. — Можно подумать, что вы какие-то людоеды. Господин де Ла Фер прежде всего благовоспитан. Кроме того, у него нет оружия, да и по первому крику его преосвященства оба солдата прибегут сразу.
— Два солдата, — повторил д'Артаньян, будто припоминая, — два солдата. Так это их вызывают каждый вечер и они иногда по полчаса прогуливаются под нашим окном?
— Да, это они. Они поджидают кардинала или, вернее, Бернуина, который вызывает их к кардиналу, когда тот выходит из замка.
— Молодцеватые парни! — сказал д'Артаньян.
— Они из полка, который был при Лансе и который принц передал кардиналу, чтобы оказать ему почет.
— Ах, сударь, — сказал д'Артаньян, словно желая закончить этот длинный разговор, — хоть бы его преосвященство смягчился и возвратил нам свободу по просьбе графа де Ла Фер.
— Я желаю этого от всего сердца.
— Так что если он позабудет про визит, вы не откажетесь напомнить ему?
— Нисколько, напротив.
— Это меня чуть-чуть успокаивает.
Всякий, кто сумел бы читать в душе гасконца, признал бы ловкую перемену разговора великолепным маневром.
— А теперь, — продолжал он, — у меня к вам еще одна просьба, дорогой господин Коменж.
— Я весь к вашим услугам.
— Вы увидитесь с графом де Ла Фер?
— Завтра утром.
— Будьте так добры передать ему наш привет и сказать ему, что мы просим его исходатайствовать у господина кардинала и для нас такой же милости.
— Вы желаете, чтобы кардинал пришел сюда?
— Нет. Я знаю, кто я, и не могу быть настолько требовательным. Я желаю только, чтобы господин кардинал оказал мне честь выслушать меня. Больше ничего.
«О, — пробормотал про себя Портос. — Этого я никогда от него не ожидал! Как несчастье ломает человека!»
— Это будет исполнено, — сказал Коменж.
— Передайте также графу, что я совершенно здоров и что вы нашли меня печальным и покорным судьбе.
— Я от души рад это слышать, — сказал Коменж.
— Скажите то же самое и про господина дю Валлона.
— Про меня? Нет! — воскликнул Портос. — Я не совсем уже покорился своей судьбе.
— Но вы покоритесь, друг мой.
— Никогда!
— Он покорится. Я знаю его лучше, чем он сам, я знаю за ним тысячу прекрасных качеств, которых он в себе и не подозревает. Молчите, дорогой дю Валлон и покоритесь судьбе.
— Прощайте, господа, — сказал, Коменж, — спите спокойно.
— Мы постараемся.
Коменж поклонился и вышел. Д'Артаньян проводил его глазами с тем же смирением во всей своей фигуре и с тем же выражением покорности на лице.
Но не успела дверь затвориться за командиром стражи, как он бросился к Портосу и стиснул его в своих объятиях с такой радостью, что в ней нельзя было сомневаться.
— О! О! — сказал Портос. — Что с вами? Что случилось? Вы, вероятно, сошли с ума, мой бедный друг!
— Случилось то, что мы спасены!
— Я этого никак не вижу, — сказал Портос. — Напротив, я вижу, что нас всех схватили, за исключением Арамиса, и что надежда на освобождение ослабела с тех пор, как еще один из нас попал в мышеловку Мазарини.
— Вовсе нет, мой друг, эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но для троих она уже слабовата.
— Ничего не понимаю, — сказал Портос.
— Да и не нужно. Сядем за стол и подкрепим наши силы: они понадобятся нам сегодня ночью, — сказал д'Артаньян.
— Что же мы будем делать? — спросил Портос, любопытство которого начало пробуждаться.
— Мы, по всей вероятности, отправимся путешествовать.
— Но…
— Садитесь за стол, дорогой друг, мысли ко мне приходят во время еды. После ужина, когда я приведу своп мысли в порядок, вы их узнаете.
Как ни хотелось Портосу выведать планы д'Артаньяна, он, зная хорошо своего друга, без дальнейших возражений сел за стол и стал есть с аппетитом, делавшим честь доверию, которое он питал к изобретательности д'Артаньяна.
Глава 43. СИЛА И УМ
Ужин прошел в молчании, по не печально, потому что время от времени по лицу д'Артаньяна пробегала лукавая улыбка, которая всегда свидетельствовала о его хорошем настроении. От Портоса не ускользала ни одна из этих улыбок, и каждый раз, заметив ее, он различными восклицаниями давал понять своему другу, что хотя он и не знает, какая мысль пришла в голову д'Артаньяну, тем не менее он очень интересуется ею.
За десертом д'Артаньян уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, развалился с видом человека, очень довольного самим собой.
Портос оперся локтями на стол, положил подбородок в ладони и устремил на д'Артаньяна доверчивый взгляд, который придавал этому колоссу такой привлекательно-добродушный вид.
— Ну? — спросил д'Артаньян через минуту.
— Ну? — повторил за ним Портос.
— Вы говорили, дорогой друг…
— Я?.. Я ничего не говорил!
— Неправда, вы сказали мне, что желаете уйти отсюда.
— А! Ну, в этом желании у меня нет недостатка.
— И прибавили, что для этого достаточно высадить дверь или проломить стену.
— Правда. Это я говорил и продолжаю утверждать.
— А я вам ответил, Портос, что этот способ не годится, так как не успеем мы сделать ста шагов, как нас снова схватят и убьют, если мы не будем иметь платья, чтобы переодеться для бегства, и оружия, чтобы защищаться.
— Вы правы. Платье и оружие нам необходимы.
— Так вот, Портос, у нас есть теперь и то и другое, и даже кое-что получше.