Двадцать один день

Гениальный Идиот

Кагами сосредоточенно кивнул и, вдруг оживившись, спросил:

– А куда ты дел остальное?

– Часть ушла на оплату лётной школы для Кисэ, – принялся объяснять Химуро. – Остальное потрачу на покупку недвижимости.

– Куда ты едешь? – выдавил Кагами.

– Пока в Европу, а там посмотрим, – слабо улыбнулся тот. – Куда нелёгкая выведет.

Кагами снова кивнул. Сердце ныло, чётко давая понять, что из его жизни вырывают какой-то очень важный кусок, вырывают навсегда. В

горле прочно обосновался ком, от которого сводило связки и голос выходил каким-то чужим.

– Будешь писать или звонить? – сдавленно пробурчал он.

– И то, и другое, если ты не против, – отозвался Химуро, криво усмехнувшись, а потом вдруг серьёзно посмотрел другу в глаза и сказал: – Послушай, прости за всё, ладно?

– Да не за что мне тебя прощать! – возмутился Кагами, вскакивая.

– Просто скажи, что прощаешь. – Тацуя тоже поднялся, неловко пожав плечами. – Мне это нужно.

– Конечно, – подтвердил Тайга, уже сжимая мощными ручищами тощую спину непутёвого друга и отчаянно смаргивая подступившие слёзы.

– Спасибо, – прошелестел Химуро, уткнувшись в его плечо.

Кагами хмыкнул, вспомнив, что Тацуя почти всегда плакал над фильмами, когда в самую отчаянную минуту к героям приходила подмога.

Тайга почти не помнил, как Химуро вернул на законное место цепочку с кольцом, как неловко обувался в прихожей, негромко вздыхая, как с характерным звуком выдвинулась ручка чемодана с наклейками, как Тацуя в последний раз посмотрел на него и протянул ему сжатый кулак, как он ударил по нему, всем телом ощущая тепло руки Химуро. Как захлопнулась входная дверь. Как послышался мелодичный сигнал лифта.

Он метнулся к окну в кухне и выглянул на улицу: Кисэ ждал, сунув руки в карманы лёгкого плаща, присев на капот такси и поминутно поглядывая на часы. Как только Тацуя вышел из подъезда, Кисэ сделал шаг к нему, откинул с лица отросшую чёлку и, легонько чмокнув в губы, заглянул в глаза. Тацуя что-то пробормотал, после чего Кисэ поймал его в объятия и мимолетно прижался губами к виску. Отдав чемодан водителю, Химуро уселся на заднее сидение. Кисэ захлопнул за ним дверь и, постояв несколько секунд, вскинул голову и нашёл глазами Кагами. Они просто смотрели друг на друга, пока водитель не сел за руль, а потом Кисэ улыбнулся, искренне и открыто, и, снова поправив чёлку, легко помахал ему рукой. Тайга поднял вверх сжатый кулак. Кисэ кивнул, улыбнулся ещё раз и тоже сел в машину. Автомобиль тронулся, увозя их обоих в аэропорт и оставляя Тайгу в странным образом осиротевшей квартире, где больше никогда не будет клубиться под потолком табачный дым и где не появится больше ни одной кружки с недопитым кофе.

***

Тайга опаздывал. Приготовление бенто заняло больше времени, чем он рассчитывал: сначала пришлось настраивать радио и слушать прогноз Оха Аса, чтобы узнать, что Ракам сегодня рекомендован жёлтый цвет, затем бежать в магазин, чтобы купить всё необходимое для жёлтого обеда Шин-чана и острого соуса к креветкам для дока. Потом надо было встретиться с Хьюгой и Рико, чтобы забрать у них то, что он ещё вчера просил сделать

для него. А потом пришлось ждать Аомине, который, не потерпев никаких возражений, намеревался отвезти его на вокзал и обратно.

Станция Уэно просто кишела людьми – не протолкнёшься. Тайга, оставив Аомине в небольшой забегаловке у табло, с трудом нашёл тринадцатую платформу и начал продираться сквозь толпу пожилых супружеских пар, которые по традиции отправлялись на годовщину свадьбы в ночное путешествие до Саппоро. «Кассиопея» сверкала начищенными стальными боками, отражая свет станционных фонарей. Док и Шин-чан ждали у вагона, как они и договаривались накануне, а подопечный болтался рядышком, делая снимки поезда на неизвестно откуда взявшийся фотоаппарат. Кагами махнул им рукой и подошёл ближе.

– Привет, Кагами-кун, – улыбнулся Такао.

– Привет, док, – ответил тот. – Здрасьте, профессор. Подопечный, эй! – Он ухватил за плечо всё ещё суетившегося Куроко. – Так увлёкся поездом, что меня не замечаешь?

– Добрый день, Кагами-кун, – поздоровался тот. – Такао-сан сдержал обещание. Мы поедем в Саппоро на «Кассиопее».

– Это здорово, – покивал Кагами, отводя глаза и досадуя на неожиданно передавшуюся ему от подопечного суетливость. – Рад за тебя. Слушай, я тут тебе собрал кое-что, – Тайга потряс у него перед носом аккуратным, но довольно объёмным рюкзаком. – Там бенто, всё по отдельности, как ты любишь…

– Вот это да! – восхитился Такао. – Повезло же Куроко-куну, правда, Шин-чан? Это нам с тобой придётся довольствоваться тем, что предложат нам в поезде… – Он сокрушённо покачал головой, однако глаза его по-прежнему искрились лукавством.

– Вообще-то я и вам с профессором тоже приготовил, – пробормотал Тайга, почесав затылок и принимаясь копаться в рюкзаке, по очереди вынимая контейнеры. – Ваши любимые острые креветки, док, а Шин-чану – жёлтый обед. Всё по фен-шую. То есть, по Оха Асе. Там правда, с рыбой загвоздка вышла. Не успел её карри покрасить. Но это желтохвостик, может, за счёт названия сойдёт, м?

– Такао, тебе стоит взять пару уроков, разумеется, – поджал губы профессор Мидорима. – Объявили посадку. Я пойду проверять места, иначе мы можем опоздать, разумеется. До встречи в октябре, Кагами Тайга-кун.

– Пока, профессор. Удачи в написании статьи, – кивнул Кагами. – Меня на вашу конференцию не пустят, конечно, но, когда приедете в октябре, обязательно звоните.

– Разумеется, – ответил Шин-чан и направился к вагону.

– Я тебя скоро догоню, – крикнул ему вслед Такао. – Ну, Кагами-кун…

– Док… – Тайга опустил глаза и переступил с ноги на ногу. – Не люблю я прощаться. Вот терпеть ненавижу, не поверите!

– Поверю, – мягко улыбнулся тот, сочувственно коснувшись его предплечья.

– Нельзя говорить «терпеть ненавижу», Кагами-кун, – проговорил Куроко как бы между делом, продолжая щёлкать кнопкой фотоаппарата. – Так никуда не годится.

– Ох, подопечный, ты бы там, в Саппоро, доку не надоедал своими замечаниями, – проворчал Тайга.

– Такао-сан всегда говорит правильно, – безапелляционно возразил тот. – Нет необходимости его поправлять.