Двадцать один год
Шрифт:
Лили принялась рассказывать. Гестия уже знала про нападение на Хогсмид, знала о жертвах: она помнила Нелли, а Роберт Риверс поддерживал её, молоденькую стажерку, в первый год работы. Обе были в шаге от того, чтобы всплакнуть, когда кабинет ввалился русоголовый детина не меньше шести футов и трех дюймов ростом, в форменной куртке и почему-то блестевших от влаги резиновых сапогах. Грубые штаны также были мокрыми почти до средины бедра.
– Ну что ,взяли?
– спросила Гестия. Детина кивнул, схватил графин и стад пить большими глотками. Лоб блестел от пота.
– Чуть в болоте не утонул,
Гестия пошарила в ящике стола и протянула товарищу довольно пыльную булочку. Он откусил и покосился на Лили, наконец заметив её. Та пыталась вспомнить, где же видела этого человека: он казался ей смутно знакомым.
– Наш новый секретарь, Лили Эванс, - представила её Гестия.
– Будет сменщицей Нэнси. А это Карадок Дирборн.
И тут Лили вспомнила.
– Вы случайно не родственник Элизабет?
Гестия покраснела, а лицо Дирборна словно налилось желчью.
– Брат, - буркнул он зло. Лили, в принципе, хотела промолчать, но не спросить было невежливо:
– Как она?
– Понятия не имею, - процедил Карадок уже с откровенной враждебностью. Гестия под столом легонько пнула Лили в щиколотку. Та поджала губы.
Первый час Лили не знала, чем бы заняться. Дирборн, к счастью, почти сразу ушел (за полуоткрытой дверью Лили заметила нечто вроде крайне запущенной комнаты отдыха). Гестия снова взялась за потрепанную папку с делом. Браться за строе Лили не решалась. Она уже начала потихоньку дремать, когда в кабинет влетел Аластор Грюм.
– Эванс, чего сидишь? Быстро пергамент с пером в зубы и за мной! Поедем в Азкабан!
Лили, замерев, едва гнущимися пальцами достала письменные принадлежности.
Через каминную сеть они с Грюмом переместились в домик тюремщика. Тот, низенький человек с бесцветными глазами и ничего не выражающим лицом, прошел вместе с ними к лодкам.
Перед отправлением Грозный Глаз (так его, как узнала Лили от Гестии, за глаза звали подчиненные) велел накинуть теплый форменный плащ, и теперь Лили поняла, зачем. От студеной воды подымался соленый холод. Сырость, кажется, пробирала до костей, и настроение резко испортилось.
– Помнишь, что надо делать при нападении дементоров?
– строго спросил Грюм.
– Выпускать Патронус. Это я умею.
– Отлично, а просто в присутствии?
– Думать о хорошем.
Мысли лезли щемящие: Лили вспоминала далекие годы детства, вспоминала, как Северус первый раз рассказал ей об Азкабане и дементорах, и она,влекомая странным любопытством, именно о них просила повторить вновь и вновь. Она помотала головой и постаралась вызвать воспоминания о ночах с Джеймсом. Между тем в соленой холодной думке показался полуразрушенный параллелепипед высокого замка, вокруг которого парили длинные, бестелесные фигуры в плащах. Внутри все сжалось. “Думай о Джеймсе”, - шептала про себя Лили и глядела на воду: так становилось легче.
Первое, чем поразил Азкабан, когда Лили вслед за Грюмом вошла в его тяжелые двери - нестерпимой вонью. Множество грязных тел, испражнения, разложение - и гниль, холодная гниль, как из подвала заброшенного дома, но сильнее раз в десять. Но минуту спустя она уже привыкла к запаху и не думала о нем: звуки оказались страшнее. Из многих
– Эванс, заснула, что ли? Не отставать!
Она покорно пошла вперед. “И как я смогла бы отдать сюда Северуса, а Сириус - своего брата? На такие мучения… Даже зная, что они совершили - нет”.
Азкабанские коридоры казались мучительно долгими. От криков Лили почти оглохла, от вони сомлела. Когда они наконец дошли до нужной камеры, она, даже не взглянув на заключенного, принялась строчить все, что спрашивал Грюм.
========== Глава 56. Джеймс и Эвансы ==========
Первый день настолько вымотал Лили, что, придя домой ночью, она едва смогла поесть и умыться, после чего рухнула в постель и провалилась в глухое забытье. Хорошо еще, Грюм догадался разрешить секретарям работать через день. Если в Азкабане приходится бывать так часто, пожалуй, уже через месяц работу придется менять. Долго Лили не выдержит.
Когда утром она проснулась, Мери уже убежала на очередное собеседование. Лили лениво умылась и оделась, спустилась вниз, заказала сосиски и тушеную фасоль. Вернувшись в номер, переместила столик к окну: ей хотелось, завтракая, наблюдать за улицей. Пока еще было пусто, редкие прохожие сновали, опаздывая на работу – как вдруг из-за угла появился человек, заставивший Лили вытянуть шею и привстать. В первую минуту кусок застрял в горле. Она узнала Северуса.
Одетый куда лучше, чем обычно, и выглядевший бодрее обычного, он прислонился к стене и стал ждать, играя пальцами по локтям. Вот к нему подошла девушка непримечательной наружности; Лили показалось, будто она надвигает рукав, скрывая левую кисть. Оба скрылись, зайдя в какую-то дверь. «Да ведь они идут в «Дырявый котел!» - сообразила Лили и, схватив палочку, опрометью бросилась из комнаты вниз. На лестнице, однако, она велела себе идти медленнее: нельзя, чтобы подозрительная парочка её заметила. На секунду, правда, она задумалась: а зачем вообще нужно за ними следить? Но было очевидно, зачем: Северус – Пожиратель смерти, стало быть, девушка к нему пришла не с добрыми намерениями, и Лили может предотвратить преступление.
Северус с девушкой прошли в ту дверь, за которой был выход в Косой переулок. Дождавшись, пока они пройдут сквозь стену, Лили последовала за ними. С утра в Косом переулке было не так много народу, и она живо отыскала взглядом нужные ей фигуры. Походка Северуса чем-то ей не понравилась, что-то было иначе – но не оставалось времени, чтобы об этом подумать.
Северус и его спутница завернули за угол – Лили шла следом. Она едва успела оглядеться, но заметила, что улица стала мрачней, яркие витрины исчезли, в воздухе запахло пылью, кислятиной и тухлятиной одновременно. К стенам теперь было страшно притронуться, настолько они казались закопченными. У некоторых дверей можно было различить подозрительно выглядевших типов; кто-то был в лохмотьях, кто-то в плащах со скрывающими лица капюшонами.