Двадцать один год
Шрифт:
В принципе, она знала, к кому могла бы обратиться. Летиция Гэмп, в отличие от однокурсников, никогда не задевала магглорожденных или полукровок. Но сам факт того, что гриффиндорка заговорила со слизеринкой… Лили не знала, от кого ей больше достанется: свои ли опять подымут вой, или змеи окружат и зашпыняют, не дав толком ничего выяснить. Вот если бы попросить поговорить с Летицией кого-то другого… Только кого? Из гриффиндорок никто не согласится – по тем же причинам, по которым не хочет заговаривать сама Лили. Рейвенкловки такие надменные, девочка до сих пор не познакомилась
– Мэрион! – окликнула она проходившую мимо девочку. Риверс остановилась, поглядела в упор. Лили, смущаясь и путаясь в словах, кое-как объяснила ситуацию. Хаффлпаффка поджала губы, задумалась, но кивнула:
– Хорошо. У нас как раз травология в паре со Слизерином. Кстати, утром я видела, как Слизнорт и Люциус Малфой – помнишь его, белобрысый семикурсник? – шли по направлению к кабинету директора. А вообще, - Мэрион тяжело нахмурилась. – Неужели ты не замечала, что твоего приятеля на его факультете травят почем зря?
Лили отчего-то бросило в жар.
– Это не твое дело, замечала я или нет.
Коротко пожав плечами, Риверс развернулась и ушла. Лили боялась, что она обиделась и не выполнит просьбы, но перед обедом Мэрион остановила её:
– Значит, так. Твоему другу собирались устроить «ночную» на слизеринский лад. Гэмп подслушала разговор мальчишек и послала ему записку с предупреждением…
Лили вспомнила листок, упавший к ногам Северуса под галереей.
– И на всякий случай рассказала Нарциссе Блэк, чтобы та передала все Люциусу Малфою – они ведь, представляешь, уже обручены, - Мэрион слегка фыркнула. – Уж не знаю, почему Малфой замешкался, но появился он, только когда Снейпа уже серьезно помяли. Пришлось разбудить декана, сейчас идут разборки… Думаю, директор все-таки вмешается.
Лили задумчиво поправила волосы:
– Странно, да? Северус так хотел на Слизерин. И всегда заступается за свой факультет. Почему же к нему там так относятся?
– Ну… - Мэрион развела руками. – Он магглорожденный или полукровка? Я что-то не разберу.
– Полукровка. Рос среди магглов, в одном со мной городе.
– Видишь. Они полукровок не жалуют. Да и… - Риверс дернула штопанный рукав своей мантии, смутилась и явно пропустила то, что хотела сказать. – Хотя и это не главное. Но он дружит с тобой, а ты магглорожденная гриффиндорка. Все можно простить, но это простят вряд ли.
Лили опустила голову, теребя ремешок сумки. Северуса было очень жаль, невыносимо, и она боялась, что Риверс сейчас ударится в подробности того, что с ним делали – но хаффлпаффка выжидающе молчала. В то же время вскидывала голову злость, обида за собственный факультет: что же Северус попрекал гриффиндорцев, обзывал их, если его собратья-змеи творят то же самое, даже в худшей форме?
– Мэрион, спасибо. Я твоя должница, и если…
– Ты мне ничего не должна. Без тебя я вряд ли заговорила бы с Летицией Гэмп, а она человек, оказывается, интересный.
После обеда Лили, набрав вкусностей, побежала в Больничное крыло. У постели Северуса она застала профессора Фенвика, который суховатым тоном говорил:
– У вас были время и возможность обезоружить Шафика. Почему вы этого не сделали?
– Не знаю… Растерялся.
– Вам нужно тренировать реакцию и самообладание, и второе даже важнее первого. В вашем случае, - он принялся объяснять, как Северусу следовало обороняться, но тот уже не глядел на учителя: в дверях он заметил Лили.
– Почему вы меня не слушаете? – Фенвик обернулся, холодно посмотрел на девочку. Лили с неожиданным спокойствием выдержала его взгляд. – А, понятно. Вам уже не до серьезных вопросов. Ну что ж, продолжим в другой раз. Выздоравливайте.
Слегка проведя рукой по макушке ученика, учитель вышел. Лили, сразу почувствовав себя свободнее, присела на краешек кровати, накрыла ладонь Северуса своей ладонью. Выдавила улыбку:
– Подрался, да?
– Есть немного, - он машинально слегка сжимал её пальцы.
– Северус… - Лили почему-то стало не выдохнуть. Все время, пока длился обед, она обдумывала, что же им делать. Если уж нельзя дружить на виду у всех и вряд ли получится видеться потихоньку – можно вспомнить, что не сводится вся жизнь к Хогвартсу. В школе они могут не приближаться друг к другу, но дома, на каникулах, никто не посмеет мешать.
– Что?
– Знаешь, я тут подумала… Если уж и тебе, и мне так плохо от того, что мы дружим…
– Мне не плохо! – он вскинулся. – И тебя я не позволю обижать. Они опять к тебе придирались, да? – черные глаза, вспыхнув, как угольки, впились в лицо девочки.
– Нет. Со мной все в порядке, но ты…
– А со мной тоже все нормально. Я просто подрался. Не надо ничего выдумывать, ладно?
– Хорошо, - Лили скисла. В конце концов, он никогда бы не согласился на её план. Вот просто так не согласился бы, из чистого упрямства, чтобы показать, что его не сломить.
Видимо, Слизнорт действительно соизволил вмешаться в происходящее на его факультете. О стычках Северуса с другими слизеринцами Лили больше не слышала, и грязнокровками их с другом разом перестали дразнить. Что до самой девочки, примириться с подругами ей неожиданно помог Ремус Люпин.
Этот скромник, умудрявшийся оставаться в стороне от всех проделок своих безбашенных приятелей, привлек, однако, к себе внимание, когда в очередной раз по состоянию здоровья не смог явиться на занятия. Он болел очень часто, раз в месяц точно сваливался, причем цеплялось к нему нечто весьма противное и заразное: его укладывали в изолятор и никого из друзей не допускали. Потом он возвращался, но такой измученный и слабый, что по нескольку дней лежал в постели в спальне мальчиков.
И вот, когда в очередной раз Джеймс и Сириус под руки привели его из Больничного крыла и проводили в спальню, Мери, с болью посмотрев вслед, сделала знак подругам, и они сгрудились вокруг нее.
– Слушайте, девчонки, ведь жалко его. Мучается так, а ведь в чем душа держится. Надо его поддержать как-то, а то мальчишки, уж на что придурки, его не бросают, а мы сидим в сторонке.
– Надо принести сладостей. Выпросим у эльфов чего-нибудь этакого, - предложила Марлин. – Открытку напишем с пожеланиями.