Дважды коронован
Шрифт:
Да, враги у него есть. И сегодня их прибавилось. Улёт и Каюк – мелочовка, но ведь и незаряженное ружье может выстрелить. Впрочем, Спартак вовсе их не боялся. Может быть, и зря...
Глава 14
Баня в тюрьме – одно только название. Ни парилки здесь, ни каменки, только душевая с кирпичными переборками. Но сейчас лето, жара, и душно здесь без всякой сауны. Да еще и водичка...
Гобой рассказывал, что у них в изоляторе в кранах была только холодная вода, в лучшем случае чуть теплая. Спартака бы порадовала такая водичка, но, увы,
– Не надо! Ну пожалуйста!
Сначала из гомона прорезался чей-то густой, глубокий, но все-таки неокрепший голос, а затем из влажного тумана прорисовался юный арестант, которого Спартак приметил еще на сборке.
Парень только-только перешагнул порог совершеннолетия, еще не загрубел и уж тем более не заматерел. Правильной формы лысая голова, не сказать, что женственные, но все-таки мягкие, смазливые черты лица, кожа еще по-юношески нежная. Еще на сборке Спартак сочувствующе покачал головой, предрекая ему незавидную судьбу. И неудивительно, что бровастый взял его в разработку. В камере он просто сально подмигивал пареньку, а сейчас предпринял попытку прислонить его под шумок.
– Да ты не бойся, сладкий, тебе понравится!
Юноша с перекошенным от ужаса лицом подбежал к Спартаку, в панике попытался ухватить его за руку, но промахнулся, поскользнулся, плюхнулся на мокрый пол, но тут же поднялся, спрятался у него за спиной и взмолился, хватая Спартака за руку:
– Помогите! Пожалуйста, помогите!
– Только трогать меня не надо, – поморщился Спартак.
Каким бы смазливым ни был этот юнец, его прикосновения ничего, кроме оскомины, не вызывали.
Бровастый попытался обогнуть Спартака, чтобы схватить паренька, но наткнулся на вытянутую руку.
– Волан, только один вопрос.
– Да, Спартак.
– Этот чудила накосячил? Может, мыло с пола поднял, а? Только без балды!
Слышал Спартак о такой банной разводке. Моется зэк, как бы случайно роняет мыло, а новичка просит его поднять. Вежливо просит, по-дружески. А по тюремным законам с пола поднимать ничего нельзя. Тем более в бане, где все моются голышом. Поднял мыло, значит, опоганился. Это раз. Значит, дал понять, что готов и нагибаться, и подставляться. Это два... Короче говоря, бывалый и озабоченный зэк легко может сделать из такого простачка жертву полового произвола. И никто ему не помешает, потому что косяк имел место быть.
– Не было такого, – покачал головой бровастый.
Он демонстративно прошелся взглядом по груди и плечам Спартака, выражая легкое недоумение по поводу того, что на крутом бригадире нет ни единой татуировки. Шрамы от пуль, ножей и кастетов есть, а наколок
– Тогда в чем дело?
Может, Спартак и первоход, но связываться с ним опасно. Он и сам по себе сила, и на воле у него серьезные люди. К тому же у него есть деньги, вдруг и Волану что-то с барского стола перепадет? Какой зэк не думает о своей выгоде?
– Ну, может, я ему очень нравлюсь, – хмыкнул бровастый.
– Не нравишься! – пискнул юнец.
– Цыц, Сахарок! Гы-гы! Петушок на палочке!
– Пусть будет Сахарок, – усмехнулся Спартак. – А Петушка он еще не заслужил, тем более на палочке. Вот как заслужит, тогда и поговорим!
– Зачем ты за него подписываешься? – скривился Волан. – Я же вижу, не нужен он тебе.
– Не нужен, – кивнул Спартак. – Но ведь он же не накосячил. И опускать его не за что. Когда будет за что, налетай, слова тебе не скажу. А пока что он под моей защитой. Я не за него подписываюсь, Волан, я за справедливость подписываюсь. Не будет справедливости, будет беспредел. Тебе беспредел нужен?
– Беспредел мне не нужен, но и тебе зачем это? Ты же не в законе. Зачем тебе мазу тянуть за кого-то?
– Может, и не в законе. А по закону жить хочу. Чтобы все путем было, чтобы все по правильным раскладам. Я же здесь надолго. И жить здесь буду, а не выживать. Ты меня понял, Волан?
– Правильные слова говоришь, Спартак, только смотри не сломайся, – ехидно усмехнулся «кот». – Это не угроза. Это так, совет. Если сильно грузиться, то надорваться можно...
Спартак молча кивнул. Дескать, совет принят, но на этом разговор и закончен.
– Так, закончили помывку! – откуда-то из раздевалки послышался голос вертухая. – Выходим, одеваемся! Живей, живей!
Спартак молча повернулся к пареньку, хмуро глянул на него:
– Ну, чего застыл, Сахарок? Давай в раздевалку!
Сам же не спешил одеваться. Сначала еще раз встал под горячий душ, секунд на десять, больше выдержать невозможно, и только затем последовал в раздевалку.
В законе он или нет, но выслуживаться перед ментами желания не было.
Как в воду смотрел Волан. Спартак еще не надорвался, но уже загрузился. Сахарком. Семижильный он – выдюжит, но проблемы наверняка возникнут. Потому что и его, и Сахарка направляли в одну и ту же камеру. Вот уж подфартило...
Волан ушел в другом направлении и услышанное слово унес. Если Спартак позволит опустить Сахарка по беспределу, это станет минусом к его авторитету, которого, в сущности, еще и нет. А проблемы возникнут: ведь в камере обязательно найдутся желающие попользоваться смазливым пареньком.
– Может, я вам помогу? – заискивающе спросил Сахарок. – Я бы мог понести ваш матрас.
– Закройся, – угрюмо глянул на него Спартак.
– Разговоры! – одернул их конвоир. – Лицом к стене!
Ключ со стуком вошел в замочную скважину, и решетчатая дверь, отделяющая один коридорный отсек от другого, со скрипом открылась.
– Проходим! Лицом к стене!
Теперь конвойному нужно закрыть дверь, а это время.
– Запомни, пацан! Сам никому и никогда не предлагай свои услуги. И не делай того, о чем тебя просят, – тихо шепнул Спартак. И, немного подумав, добавил: – Без моего разрешения. Понятно?