Две могилы

Престон Дуглас

Пендергаст сокрушенно покачал головой.

— Дьявольски сложный план, но такой и был необходим, чтобы не вызвать у меня подозрений. Если бы все не выглядело настолько естественно, я бы не успокоился, пока не докопался до правды, — точно так же, как не могу успокоиться теперь.

Ужасное, невыносимое молчание вместо ответа.

— И все-таки почему ты просто не подошла ко мне той ночью в охотничьем лагере? Почему не позволила помочь тебе? Почему, ну почему не доверилась мне?

Он перевел дух.

— И

еще одно, чего я никак не могу понять. Ты любила меня, Хелен? Ты когда-нибудь любила меня? Я всегда чувствовал, что да, любила. Но теперь, узнав обо всем этом, я уже не уверен. Мне хотелось бы думать, что в первый раз ты встретилась со мной лишь для того, чтобы раздобыть дневники Одюбона, но неожиданно влюбилась в меня. Мне хотелось бы, чтобы моя догадка о твоей беременности оказалась ошибочной. Но ведь это не так? И наша свадьба тоже была частью плана? А я был просто пешкой в сложной игре, смысл которой мне до сих пор не вполне понятен? Хелен, прошу тебя, ответь мне! Это… это так мучительно — не знать правды.

Хелен сидела неподвижно. Лишь одинокая слезинка скатилась по ее щеке. В каком-то смысле это и был ответ.

Пендергаст долго смотрел на нее, дожидаясь еще какого-нибудь знака. Наконец вздохнул и закрыл глаза. А когда открыл снова, в комнате, кроме него, никого больше не было.

И тут где-то рядом с квартирой раздался приглушенный крик.

28

Пендергаст вскочил, выбежал из комнаты и бросился по коридору к прихожей. Приблизившись, он услышал громкие взволнованные голоса и различил среди них нечленораздельные, но протестующие выкрики мисс Ишимуры, а также чьи-то стоны или всхлипывания.

Он открыл дверь и увидел необычную картину. Швейцар и начальник службы безопасности «Дакоты» по фамилии Франклин держали под руки щуплого юношу, одетого в джинсы и рваную рубашку, с растрепанными волосами, измазанного с ног до головы сажей и к тому же неприятно пахнущего. Одно ухо юноши было перевязано окровавленным бинтом, и такие же грязные бинты обтягивали его руку и ногу. Мальчишка едва держался на ногах и был явно не в себе — закатывал глаза и что-то бессвязно бормотал.

— Что здесь происходит? — обратился Пендергаст к охраннику.

— Прошу прощения, мистер Пендергаст, но этому юноше плохо, ему нужна помощь.

— Это я вижу. Но зачем вы его сюда привели?

Охранник растерялся:

— Простите, что?

— Мистер Франклин, я спрашиваю, зачем вы привели его к моей квартире? Ему нужно в больницу.

— Я понимаю, сэр, но раз уж это ваш сын…

— Мой сын?

Агент изумленно уставился на юношу.

Начальник охраны принялся торопливо объяснять:

— Я просто подумал, учитывая то, что он сказал… — Он опять засомневался. — Надеюсь, я не сделал ничего дурного, приведя его сюда?

Пендергаст продолжал

рассматривать юношу. Все мысли разом вылетели из головы, настолько он был ошеломлен нереальностью происходящего, как будто весь мир сделался плоским, нарисованным на листе бумаги. Внешний вид юноши — светлые волосы под слоем сажи, серебристо-голубые глаза, аристократические черты лица — только усилил это изумление. Пендергаст был не в состоянии шевелиться, говорить, думать. Но все вокруг ждали его слов, его решения: либо он одобряет действия охранника, либо нет.

Стон юноши нарушил тишину.

Франклин встрепенулся:

— Прошу прощения, мистер Пендергаст, мы, конечно, о нем позаботимся, вызовем полицию и машину «скорой помощи». Но я полагал, раз это ваш сын, то вы сами во всем разберетесь… не сообщая властям.

Он смущенно замолчал.

Агент шевельнул губами, но не смог произнести ни слова.

— Мистер Пендергаст?

Начальник охраны и швейцар все еще держали юношу под руки.

Тишина в прихожей сделалась густой и плотной. Доносившийся из-за двери шум водопада звучал в ней неестественно громко.

Наконец вмешалась мисс Ишимура. Она подошла к Франклину и показала жестами, что юношу нужно уложить на кожаный диван. Охранник со швейцаром так и поступили, а мисс Ишимура принесла подушку и подсунула ее под голову бедняги. Перемещение, казалось, привело его в чувство. Взгляд приобрел осмысленность, покружил по комнате и остановился на Пендергасте.

Юноша поднял голову, его глаза засверкали.

— Отец… — тяжело дыша, произнес он с сильным акцентом. — Спрячь меня…

Эта короткая фраза отняла у него последние силы. Голова откинулась на подушку, глаза помутнели, губы зашептали что-то неразборчивое.

Пендергаст моргнул. Его зрение несколько прояснилось, внезапно потемневшие глаза внимательно осмотрели юношу, отмечая отдельные детали: расположение бинтов, рост, телосложение, черты лица. Как только Пендергаст вышел из оцепенения, смысл увиденного проник в его сознание: мальчик очень похож на Диогена, даже больше, чем на него самого или на Хелен. Невольно, не спрашивая его согласия, в голове начали прокручиваться многократно просмотренные записи камер наблюдения.

Наконец мысли оформились в одну короткую фразу: «Это мой сын, Убийца из отеля».

— Мистер Пендергаст, — спросил Франклин, — что нам делать дальше? Вызывать полицию? Этому парню нужен врач.

«Мой сын — Убийца из отеля».

Реальность вернулась ослепительной вспышкой. Пендергаст внезапно оживился, подбежал к юноше и опустился рядом с ним на колени. Затем взял его руку — она была обжигающе горячей — и нащупал пульс. Учащенный и слабый, нитевидный. У юноши высокая температура, он бредит. Вероятно, при самоампутации произошло заражение крови.

Агент поднялся на ноги и выпрямился.