Две полоски. Залетела от незнакомца
Шрифт:
Мой стояк тоже рад ее видеть, салютует, создавая проблемы своему хозяину. Мы с ним оба повторили бы.
Но есть момент, который все омрачает. Она стоит и улыбается.
Вот так просто, блядь, стоит и улыбается какому-то хмырю с красной рожей. Наглой такой рожей, которая прям просится о встрече с моей правой ногой.
Не знаю, чего я ждал. Возможно, что увижу ее расстроенной и грустной. Может даже заплаканной. Как никак, ее поимел незнакомый мужик, перепутав с проституткой.
А она улыбается. Пиздец...
Этот
Делаю шаг назад и из-за угла дома за ними наблюдаю. Сам не знаю, почему меня так накрывает. Второй раз в жизни ее вижу. Но то, что у них с этим недомужиком любовь, видно невооруженным глазом.
Я ей уже сто оправданий придумал, почему она меня не оттолкнула. А все проще простого — ей похуй с кем, под каждого лечь готова. Даже без денег, я же ей так и не заплатил.
Цежу сквозь зубы ругательство и, круто развернувшись, иду к воротам. Только зря день на нее убил. Идиот. Лучше бы лампочки купил и вкрутил.
Сворачиваю в супермаркет за лампочками, беру бутылку вискаря и иду домой. Вывожу собак на прогулку, а вернувшись, первым делом наливаю себе полный стакан и выпиваю залпом. Смотрю на пустой стакан, на бутылку и делаю несколько глотков прямо из горла.
Мир вокруг постепенно приобретает черты нормальности. Уже не так тошно от того, что милые девочки ложатся под первых попавшихся мужиков. Еще полбутылки, и вообще станет похуй.
Походу жить тут нормально можно только бухим.
Вспоминаю, что нормально сегодня не ел. Набираю доставку, но диспетчер заявляет, что доставка в мой район не осуществляется.
Перевожу: в жопу мира они не ездят.
Ну и похуй. У деда в шкафу консервация есть. Вряд ли свежак, но мне сейчас на все похуй. Траванусь, вызову скорую, пусть везут меня в больницу, пусть Василиса откачивает.
Открываю сразу несколько банок, пью вискарь, закусываю огурцами и кабачковой икрой.
Что ж так хуево, а?
Представляю, что я траванулся, а меня откачивает толстая Мария, и становится еще хуже.
Отставляю огурцы, вискарь и решительно поднимаюсь. Нет, только не Мария. А я иду спать, хватит с меня на сегодня потрясений.
Наступаю на что-то мягкое, в ногу впиваются острые когти.
— Васька, сука! — отскакиваю в сторону. Это я ему на хвост наступил. Так темно же, не видно ни хера. Надо все-таки лампочки вкрутить, а то так и ноги переломать можно.
Подсвечиваю фонариком на телефоне и вкручиваю по очереди. А из головы Василиса не идет. Засела, зараза, как заноза, сам не понимаю, почему.
Лучше бы я ее не впускал, лучше бы настоящая шлюха ко мне попала. А то чувствую себя полным гондоном, даже увиденная возле больницы сцена не помогает.
Специально прокручиваю в голове как Василиса повесилась на шею утырка с красной рожей. Как он своими ручищами ее за талию тоненькую лапал.
Что если он ее еще и трахает?
Табурет под ногами скрипит, снизу доносится требовательное мяукание.
— Подожди, Василий, не отвлекай. Еще одна лампочка осталась, — отмахиваюсь от кота. Он трется об ножки табуретки и утробно урчит.
Тянусь к лампочке, табурет подо мной трещит и заваливается набок. Взмахиваю руками, пытаясь удержать равновесие, но не получается. Со всего маху заваливаюсь на пол, Василий в последний момент успевает отскочить в сторону.
— Сукааааа!..
Руку пронизывает острая боль, от которой темнеет в глазах. Блядь, я что ее сломал?
Спокойно, Байсаров, не дергайся. Сам виноват, если в голове мысли только о больнице, скорее будет странно в эту больницу не попасть.
Дотягиваюсь до телефона, набираю номер неотложной медицинской помощи.
Это вам не доставка еды, надо отдать должное, карета прилетает практически сразу.
— У вас или вывих, или растяжением, но лучше сделать рентген, — говорит фельдшер, и меня грузят в машину.
В больнице мне делают рентген, снимок показывает вывих с растяжением.
— У вас температура, возможно на фоне травмы, — говорит доктор. — Хотите остаться у нас до утра?
«Это отравление. Консервацией...» — хочу сказать, но не могу. Проваливаюсь в темноту.
Глава 7
Василиса
Этой ночью, как назло, нет времени даже присесть.
По скорой привозят одного пациента за другим. Перевязки, уколы, рентген.
Я бегаю с первого на третий этаж как ужаленная.
Вот только к трем часам ночи нахожу минутку передохнуть.
Захожу в ординаторскую, ставлю греться чайник.
— Василиса, вот ты где, — Антон Аркадьевич заходит как раз в тот момент, когда я опускаю пакетик с чаем в чашку.
— Новенького привезли?
— Не переживай, можешь чай спокойно выпить, а после в третью палату сходишь. Нужно температуру померить, перевязку сделать и укол. Там вывих с растяжением. Он еще что-то про консервацию бормотал. Но его бы еще прокапать. Набрался мужик нормально.
— Хорошо, Антон Аркадьевич, — киваю согласно. Это не первая моя ночная смена, я ко всяким пациентам уже привыкла.
Чай пью быстро, язык обжигаю. Хоть Петрухин и сказал, что я могу не спешить, но чувство вины покалывает изнутри. Там пациенту плохо, а я чаи гоняю.
В третью палату захожу тихонько. Сюда дедушку еще вчера положили, когда его будят, бухтит так, что всем места мало сразу становится.
Нового пациента замечаю сразу. Он на кровать полностью не помещается, у нас кровати старенькие, под высоких не рассчитаны. А у этого голова вниз свисает. Сам он лежит в позе звезды на кровати.