Две сироты для миллиардера
Шрифт:
– Это будет последнее, что вы сделаете в своей жизни, - отвечает со слащавой улыбочкой, словно сообщает мне невероятно приятную новость.
Но я понимаю, что так и будет. Меня во всем мире некому защитить. И самое патовое в этой ситуации, что если я откажусь, меня ждет аналогичная участь. Адриан Аркадьевич не предлагает сделку, он озвучивает требования, и отказ в его планы не входит.
– Уничтожьте Ползунова. Раздавите таракана, так чтобы он никогда не оправился. Ударьте по самому больному, - выпаливаю неожиданно для себя.
Если детей мне все равно не видать в обозримом будущем.
– Это можно без проблем организовать. Я же говорю. Елизавета, вам со мной выгоднее дружить, - подмигивает мне.
Нет, таких друзей и врагу не пожелаешь. Но и выбор у меня без выбора…
Выхожу из его кабинета как выжатый лимон. Адриан Аркадьевич выпил из меня все соки. Мое согласие… он его больше не прашивал. Все понятно… жертва попала в ловушку.
Бреду к себе в комнату. Падаю на постель. Даю волю слезам. За что мне все это? В чем я так сильно провинилась в жизни? Почему судьба изо дня в день меня так безжалостно избивает? Неужели я так много прошу у судьбы?
Богдан… сегодня я услышала про него очень много. Что из этого правда? Что ложь? Я могу лишь догадываться. Понимаю, что змей представил факты так, как ему выгодно. Но ведь и доля истины должна быть. Но мне при всем желании ее не отыскать. Единственное, в чем я убедилась Сергей – это Богдан. Я получила подтверждение своим догадка. Впрочем, я и без них его почувствовала. Что это мне дает? Болезненное облегчение, что он жив. И новые муки от моей безумной одержимости. Ведь Адриан Аркадьевич просит слишком много… и контакты с Богданом станут чаще. Как удержаться? Как не сорваться? Пока я мало себе это представляю. Но и доверять Богдану нельзя. Я понятия не имею, что он за человек? Кого я все эти годы так самоотверженно люблю?
Убивал ли он моего отца? Даже после слов Артура и Адриана Аркадьевича до конца не могу поверить. Подозреваю, плохую роль со мной играют чувства к Богдану. Мы до последнего обеляем людей, которых любим. Закрыв глаза на правду, легче жить. Иначе боль уничтожит меня окончательно. А я должна любой ценой выиграть битву за детей. И для этого я пойду на все.
За окном ночь. Завывает ветер. Даже не знаю, сколько прошло часов, но я так и не могу пошевелиться. Размышления придавили к земле, они как гора, не дают дышать и двигаться. Я в капкане, раненая дичь… все еще трепыхаюсь, пробую выжить.
Дверь в мою комнату открывается внезапно, и тут же закрывается на ключ.
Мне не надо видеть вошедшего, я чую его душой, а сердце… глупое и обманутое сердце мгновенно начинает выстукивать его имя. Предательский стук, кажется таким громким, он выдает мою наивную радость и молчит о горечи, что сдавливает мое горло.
– Зачем ты пришел… Богдан? – спрашиваю очень тихо, судорожно вдыхаю его запах. Я снова могу дышать, снова благодаря предателю…
Глава 44
Богдан
«Он посягнул на мое»… «Буду забирать свое»… фразы, как на повторе звучат у меня в ушах.
Откровения Аркадьевича – это джекпот. Картинка меняется, вырисовываются уродливые фигуры.
Должен признать, я был лучшего мнения о так называемом тесте. Я реально считал, что он любит свою дочь. Но в его монологе отцовской заботой и не пахнет. Он имеет на меня зуб. Конкретно бесится…
Только я не могу понять, где наши дороги пересекались ранее? Адриана была в моей жизни давно. Я не особо вникал кто ее папаша, но его имя мне ни о чем не говорило. Никаких дел, связанных с ним, у меня не было. Что я мог у него забрать? Что кроме Адрианы нас связывает?
Мозг кипит и ищет ответы. Чую нить совсем рядом, мне надо лишь ухватиться за нее и клубок распутается.
Жаль, что он закрыл окно. Так и не удалось дослушать их занимательный разговор до конца. Как я ни старался, мне больше ничего не удалось услышать. Только как он самозабвенно поливал меня грязью перед Лизой. Что ж и это неплохо. Маска заботливого тестя и папаши ему явно не шла.
Мой отец, конечно, не ангел, но и то, что Аркадьевич наплел явно конкретный перебор. Но они сто процентов были знакомы.
А уж как он мою биографию перекрутил, тут многие сценаристы позавидуют. И ведь есть правда, но под каким соусом он ее преподнес. Лиза же, открыв рот, глотала ложь и, уверен, даже не усомнилась в правдивости слов Аркадьевича.
Расстроен ли я? Скорее все ожидаемо. Ей незачем напрягать свою голову, чтобы анализировать и искать правду. Свой выбор она сделала тогда… предав меня. Потом добила окончательно, когда я вернулся, чтобы забрать ее беременную от другого, принять ее ребенка… Идиот, я был готов даже на это… В итоге получил очередной плевок в душу. Так что вранье Аркадьевича, про мою причастность к смерти ее отца, Лизе тоже на руку. Сейчас она ищет выгоду. Лев сорвался, ей нужен новый спонсор. И вот что надо от нее Аркадьевичу, какую наживку он закинул… это мне предстоит узнать.
Подозреваю, он не будет препятствовать нашему сближению, а когда я, по его мнению, офигею от прелестей Лизы, она нанесет удар. И она как раз попытается забрать то, что так ему надо. Эх, знать бы что. Это и есть его ахиллесова пята, но никак не дочь. Туда и надо бить.
Он что-то плел про мое убийство Владимира. Как там он вякнул: «Лишил жизни очень хорошего человека»… это он о Владимире. Редкостной гниде, что принес столько горя дорогим мне людям, который превратил в ад жизнь теперешней супруги моего лучшего друга… Вот она тонкая нить… Аркадьевич был знаком с Владимиром… А уж что могли наворотить два отъявленных мерзавца, тут похоже моей фантазии не хватит. Хвосты уходят в прошлое… туда, куда мне дорога закрыта.
Владимир – отец моего друга Константина. Я убил его. Хладнокровно выпустил в него две пули. И сделал бы это еще сотню раз. Потому как такую пошесть тюрьма не остановит. Он должен был исчезнуть с лица земли, чтобы мои друзья могли жить спокойно. И я готов был взять на себя вину, отсидеть. Возможно, лучше бы и остался в тюрьме… Но что теперь рассуждать, прошлого не исправить.
Что ж раз Аркадьевич приоткрыл карты, сыграю с ними в их игру. Мне позарез надо узнать, что нас с ним связывает. Что я у него взял? И реально ли спер? Это ключ к безопасности детей.