Две старые старушки
Шрифт:
Каждое предупреждение, каждое требование она повторяла по сотне раз. Она вела им учет. Но это не помогало.
И тогда она вытолкнула вторую старушку из окна, с четвертого этажа.
Полиции она это объясняла так:
— Но я же ее предупреждала, и не раз, и не два — сотни раз! — Она размахивала записками, на которых учитывала свои придирки. — Только про одно это зеленое платье, которое на ней было, ну, вы видели, вот это, сто тридцать раз, да нет, какое там, сто сорок раз я ей повторяла,
В ярости она топала ногами.
— Я ее любила, — кричала она. — Для меня это ужасней, чем для кого другого. Вы-то ее не знали. — Она оглядывалась вокруг в поисках кого-нибудь, кто был бы способен ее понять. — Что она была для вас? Да ничего. А для меня — все на свете.
Один из полицейских поскреб под подбородком и сказал:
— Придется нам арестовать вас.
— Арестовать? — вскричала первая старушка. — После всего, что мне пришлось пережить?
В камере, куда ее посадили, она трясла решетки, барабанила в дверь, швырнула надзирателю в лицо миску с едой.
— А записывать я начала только через много лет! — кричала она. — Я годы напролет терпела!
В заключение судебного заседания судья предоставил ей слово.
— Я ее предупреждала. Что мне еще оставалось делать? — спросила она.
Судья взглянул в свои бумаги и промолчал.
— Ну что?
~~~
ДВЕ СТАРУШКИ.
По ночам они лежали без сна в одной большой кровати, в пронизанной сквозняками мансарде, широко раскрыв глаза, в страхе перед смертью.
Одна была высокая, толстая. Вторая — маленькая и сухонькая — лежала рядом с первой, свернувшись калачиком.
В темноте при любом шорохе они думали: «Вот она». Они крепко прижимались друг к другу, целовались, осыпали друг друга ласками с такой же страстью, как и пятьдесят пять лет назад. Но это не помогало. Ничто не помогало. Смерть кружила поблизости, бродила ночами по их мансарде.
— Интересно, а она не слепая? — спрашивала тихонько одна из них. — Может она нас так запросто увидеть?
— Понятия не имею, — отвечала другая. — Я думаю, она как-нибудь по-другому устроена, не так, как мы. А как именно, не знаю.
С каждым днем они становились все бледнее от недосыпания, щеки их ввалились.
Как-то ночью одна из них не выдержала. Скрипнула половица, и старушка закричала:
— Мы тут!
— Тс-с! — сказала другая.
Внезапно сделалось очень тихо.
— Ты чего кричала? — прошептала вторая старушка.
— Не знаю, — прошептала первая. — Такое было чувство… словно что-то мной овладело.
Долгие часы лежали они и ждали. Но им так и не пришлось
Так продолжалось месяц за месяцем. Все чаще кричала одна из них по ночам: «Мы здесь!», — все громче становился скрип и треск вокруг них. Иногда они утверждали, что слышали некий глуховатый голос, бормотавший: «Ну, где же они? Где они там попрятались?»
Когда одна из них выходила за покупками, люди говорили:
— Ну чисто привидение.
— Ну, для привидения она тучновата.
— Ну, значит, тучное привидение. Бывают же тучные привидения?
— И то сказать. Привидения бывают довольно тучные. Что правда, то правда.
Вторая не переступала порога. Днем она ползала по полу, искала следы смерти: отпечатки ног, переставленные вещи, запахи. Но никогда ничего не находила.
Вот так, по каплям, будто выдавливаемая чьей-то уверенной рукой, вытекала из старушек жизнь.
~~~
ДВЕ СТАРУШКИ жили в деревне, в маленьком домике, в стороне от проезжих дорог.
Первая старушка неустанно пыталась сделать вторую счастливой.
— Ну, теперь ты счастлива? — то и дело спрашивала она.
Но вторая старушка всегда только качала головой.
— Все никак?
— Нет.
Первая старушка впала в уныние, ссутулилась, кожа ее приняла серый, внушающий тревогу оттенок. «Наверно, я вечно все не так делаю, — думала она. — Может быть, счастье есть нечто ужасное, а я ее на это толкаю…»
Как-то раз вторая старушка заметила, какой у первой скверный вид. После некоторого раздумья она сказала:
— Ты знаешь, что-то мне вдруг так хорошо стало!
И она пустилась в пляс длинными, судорожными прыжками.
После этого они молча сидели друг напротив друга.
— Ну, теперь-то ты счастлива? — тихо спросила первая старушка, когда наступил вечер.
— Да-да, все еще. Смотри-ка, — сказала вторая. И она вскочила с места и заплясала на разъезжающихся ногах, с разметавшимися по лицу волосами. Она налетела на стулья и неловким движением смахнула со стола вазу. И, задыхаясь, с посиневшими губами выкрикнула:
— Ну, видишь?
Вскоре после этого она умерла.
Под ее подушкой первая старушка нашла записку: «По правде сказать, я всегда была счастлива. Все благодаря тебе. И когда я говорила „нет“, я имела в виду „да“. Поверь мне. Прощай, лапочка».
Первая старушка пошла на кухню и достала из ящика хлебный нож. И замахнулась было, чтобы воткнуть его в грудь второй старушки, с левой стороны. «Однако чего я этим добьюсь», — подумала она, царапая ее платье кончиком ножа.
Она покачала головой, поцеловала вторую старушку в губы и положила нож обратно.