Две тайны, три сестры (Летние секреты)

Фритти Барбара

– Даже если мы вернем нашу яхту? – настаивал Дункан. – Она моя, Кэти. Я не хочу, чтобы Кей Си жил моей жизнью, управлял моей лодкой. Я получу ее обратно. Вы мне нужны, девочки, помогите мне. Мы одна семья. Мы вместе.

Дункан повернулся к Эшли, глаза которой наполнились невообразимым ужасом. Даже Дункан заметил это. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же молча закрыл его. Он протянул руку к побледневшей, напряженной как струна Эшли, но она отпрянула от него.

– Я… не могу, – заикаясь, проговорила она.

Эшли вскочила с места и вылетела из бара, как если бы пламя ада преследовало ее по пятам.

Кейт могла понять ее чувства. Она тоже хотела покинуть бар, убежать от этого разговора, но не могла позволить себе такую роскошь. Она не могла оставить отца наедине с Тайлером, который выжидает удобного момента, высматривает, слушает.

Дункан дал знак официантке принести ему еще выпивки.

– Подумай об этом, – сказал он Кейт. – Ты всегда была моим самым лучшим моряком. Я знаю, что могу это сделать, если вы будете на моей стороне. И поговори с Кэролайн. Она согласится. Она захочет помочь отцу. Она всегда готова помочь.

– Потому что хочет твоего одобрения.

– Она получит его, если окажется на борту, – пообещал Дункан.

– Ты знал, что он вернется? – Кейт вдруг стало ясно, что отец ничуть не удивился появлению Кей Си.

– Да. – Дункан сделал паузу, когда официантка ставила перед ним стакан. – Я знал, что, как только Кей Си увидит, что «Мун Дансер» выставлена на продажу, он найдет способ купить ее.

– Почему? – спросила Кейт непослушными губами. Ответ отца заранее заставлял ее сердце сжиматься от страха, но она не могла остановиться.

– Он всегда хотел эту лодку. Он не мог пережить, что это наше с Норой детище.

– Значит, это имеет какое-то отношение к маме, – медленно сказала Кейт. – Как он и говорил. Что-то произошло между вами. Я помню, Кей Си считался твоим лучшим другом. Он проводил с нами все выходные, а потом исчез. И вместо нашего любимого дяди он стал человеком, чье имя ты даже перестал произносить. Что случилось?

Кейт не могла заставить себя спросить отца, имела ли место измена. Этот вопрос прозвучал бы недостойно в ее устах, очернил бы имя ее матери. Ее мать не могла вызвать подозрение в неверности. Нора была верной, честной и очень любила Дункана. Кейт могла бы пожертвовать собственной жизнью.

– Это касается только Кей Си и меня, – отрезал Дункан. – Что тебе надо, так это побеспокоиться о ком-то еще, способном управлять нашей лодкой.

– О ком-то еще, кто управлял нашей лодкой в течение восьми лет? – уточнила Кейт.

– Не о нем.

– Ты должен дать мне более четкий ориентир. – Она повернулась к Тайлеру. – Не могли бы вы оставить нас наедине?

Тайлер улыбнулся в ответ.

– Я так не думаю.

– Кей Си купил «Мун Дансер», чтобы меня поставить на место, – сказал Дункан, очевидно, ничуть не беспокоясь о присутствии репортера. – Он хочет, чтобы я думал, будто он победитель, а я неудачник, но он ошибается. И я собираюсь это доказать.

– Разве время для доказательств не прошло? Разве вы оба мало потеряли?

– Я хочу «Мун Дансер» обратно. Это наша лодка. Наш дом. Подумай об этом. Это последнее место, где мы были вместе, я имею в виду и вашу замечательную мать тоже. Мы спроектировали и построили ее, украсили ее по-своему, мы пролили столько пота, крови и слез на ее палубу. Я не хочу, чтобы всем этим владел Кей Си. Я не хочу, чтобы он жил моей жизнью. Помоги мне, Кэти.

Кейт не нравилось, что Кей Си владеет «Мун Дансер». Но снова участвовать в гонке? Соревноваться ради лодки, с которой связано столько воспоминаний – и плохих, и хороших? Она не могла. Это было бы слишком больно.

– Я не могу.

– Кэти, пожалуйста.

– Это твое дело, папа. Я действительно хочу забыть обо всем. Пусть Кей Си управляет «Мун Дансер» и отправляется на Гавайи. Через несколько дней его здесь не будет, а мы сможем вернуться к нормальной жизни.

– Нормальной?! – взорвался Дункан. – Ты называешь нормальной жизнь, которую мы ведем? Черт, Кэти, я не чувствовал себя нормально ни одного дня в прошедшие восемь лет.

Кейт смотрела, как он осушил порцию виски.

– Может быть, дело в алкоголе. Может быть, поэтому ты не чувствуешь себя нормально.

– Прекрасно… Уходи, убирайся отсюда! Ты знаешь, Кэти, твоя мать никогда не судила других. Это очень трудно. Для тебя все только черное и белое. Люди хорошие или плохие, одни крайности, и ничего посредине. – Он впился в нее глазами, взгляд был исполнен гнева и разочарования одновременно. – Ты не можешь терпеть, если что-то неправильно, не выносишь, когда люди не дотягивают до твоих высоких стандартов. Некоторые из нас просто люди. У некоторых из нас есть свои слабые места.

Кейт почувствовала невероятную боль от резких и несправедливых слов отца. Она не осуждала других и не была жестокой. И она тоже просто человек. Она беспокоилась. Она беспокоилась слишком сильно, если бы он только понимал эту истину.

– Речь идет не о том, что правильно или неправильно…

– Я думал, что тебя уже больше здесь нет, – не дал договорить ей Дункан. – У меня есть дело, которое мы должны обсудить с моим новым другом. – Он кивнул на Тайлера.

Кейт увидела беспокойство в глазах Тайлера, или они выражали вину? Нет, он вряд ли чувствовал себя виноватым. Он уже говорил ей, что не тратит время на эмоции. Это шанс для Тайлера – узнать сенсационные новости у Дункана. И ни черта она не могла с этим поделать. Если она начнет протестовать, Тайлер станет еще более подозрительным, а Дункан одержим желанием снова вкусить сладость славы.

Иногда Кейт спрашивала себя – почему она старается защитить отца? Но ведь не только его, напомнила она себе. Вот что она должна всегда помнить.

– Я позвоню вам позже, – спокойно сказал Тайлер.

Кейт встала.

– Не беспокойтесь, я сказала все, что следовало сказать – вам обоим.

Эшли встала на стремянку и сняла со шкафа старый рюкзак. Вместе с ним на нее посыпалась пыль и упала пара коробок из-под обуви. Она кашляла, чихала, а потом чуть не заплакала, когда старый и очень знакомый запах заполнил комнату. Это запах моря, запах лодки, запах страха. Она в смятении посмотрела на рюкзак. Прошло восемь лет, с тех пор она не пользовалась им. Слишком долго – запах столько времени не может держаться. Значит, это ей кажется?