Две женщины
Шрифт:
– Где Барри? – не здороваясь, спросила Фрэнсис. Сьюзен пожала плечами. Пот стекал у нее по шее, струйками бежал по спине, щекоча кожу. Ощущение было неприятное.
– Откуда я знаю, Фран? Он может быть где угодно.
Фрэнсис хорошо выглядела и была нарядно одета. Сьюзен налила ей чашечку чая, с удовольствием рассматривая платье и туфельки кузины.
– Ты просто персик! Правда же, Дорин? У тебя великолепная фигура. Ты должна воспользоваться этим с умом и на все сто!
Комплимент Сьюзен почему-то смутил Фрэнсис, и, не говоря ни слова, она выскочила в садик. «С ней что-то происходит? – подумала
– Зачем он тебе нужен, Фран? Обычно он возвращается домой около шести. Может, зайдешь в это время?
Фрэнсис стало как будто лучше в садике.
– Он все еще ходит выпивать в «Лондонер»?
Сьюзен недоуменно пожала плечами:
– Не знаю. Они с моим отцом шатаются повсюду. Передать ему что-нибудь?
Дорин уловила тревогу в голосе Сьюзен. Высунувшись в окно, она крикнула:
– Зачем ты хочешь его видеть?
Ее тон, настойчивый и резкий, заставил Фрэнсис вернуться на кухню. Сьюзен уселась в кресло и, оттянув ворот платья, стала обмахиваться, чтобы легче было дышать. Живот у нее был такой огромный, что ей было трудно сидеть. Взглянув на кузину, Фрэнсис почувствовала угрызения совести оттого, что пришла сюда. Ей стало стыдно за то, что она собиралась сказать Сьюзен.
– Ты давно была в больнице? Что тебе там сказали?
Сьюзен засмеялась:
– Ничего особенного. Надо просто ждать. Последние несколько недель – самые тяжелые, так все говорят. Надо же, как мне не повезло: в самую жару.
Она с удовольствием похлопала себя по животу и, улыбаясь, вздохнула, как счастливый ребенок.
Фрэнсис грустно улыбнулась:
– Да, подружка, это, должно быть, тяжко. Но, по крайней мере, Барри тебя сейчас не трогает, правда? Я хочу сказать – не лезет к тебе с этим делом. Кажется, с шести месяцев уже нельзя этим заниматься?
Дорин и Сьюзен весело захохотали.
– Шутишь, что ли? Ему до сих пор охота со мной трахаться. А мне вовсе не противно, честно говоря.
Фрэнсис совсем смешалась, и Сьюзен с Дорин еще пуще развеселились.
– Слушай, Фран, женщины даже больше чувствуют, когда они беременные. Сама не знаю почему. Барри говорит, что это полезно для ребенка. Он прочел об этом в газете.
– Да ты что! По правде говоря, я думала, что он не умеет читать.
Дорин и Сьюзен опять рассмеялись. Они решили, что гостья пошутила. Фрэнсис взяла руки Сьюзен в свои и, тяжело вздохнув, сказала:
– Послушай, Сьюзен. Мне надо с тобой поговорить, подружка. Понимаешь, у тебя будет ребенок…
Повернувшись к Дорин, Фрэнсис обратилась к ней:
– Оставь нас вдвоем, ладно? Будь добра.
Высвободив руки, Сьюзен покачала головой:
– Говори все, что хочешь сказать, при Дорин. У меня от нее нет секретов.
Сьюзен не хотелось слышать то, что собиралась ей сказать Фрэнсис. Она чувствовала беду.
– Слушай, Сью. – Фрэнсис присела перед ней на корточки и опять взяла ее за руки. Этот жест почему-то вызвал у Сьюзен сильное раздражение. – Не знаю, как тебе все объяснить, но я обязана это сделать.
– Объяснить, как так случилось, что в день нашей с Барри свадьбы ты с ним переспала? Я об этом знаю.
Сьюзен говорила тихо, но с явной угрозой. Дорин замерла. Она понимала, что скрывалось под внешним спокойствием подруги, и знала, что объяснение
– Это не самое худшее, Сьюзен.
Сьюзен вся сжалась. Она как будто поняла, что кузина собирается сказать, и, рывком вскочив со стула, вцепилась ей в волосы. Протащив Фрэнсис по всей кухне, она сделала попытку вышвырнуть ее за дверь.
– Ты, тварь! Ты ему сама подставилась, да?
Сьюзен почувствовала, как напрягся внутри у нее ребенок, когда она изо всех сил пыталась вытолкнуть кузину из дома. Из своего собственного дома, в котором они жили с Барри, с Барри Далстоном, этим обманщиком, изменником, двуличным негодяем. Дорин старалась растащить сцепившихся женщин.
– Я убью тебя, Фрэнсис, клянусь, убью.
Фрэнсис плакала. Она стояла посередине садика и рыдала в три ручья, как ребенок. Крупные прозрачные слезы катились по щекам, смешиваясь с тушью и румянами. Но она не уходила. Она собиралась сообщить несчастной женщине самое главное.
– Уж лучше бы я была беременна. Но, к сожалению, это не так. Это было бы во сто крат лучше, чем то, что случилось со мной. Поверь мне, Сью, случилось самое худшее.
Сьюзен услышала жалобные нотки в ее голосе, и злоба ее поостыла. Она как-то расслабилась, обмякла. Теперь она ждала, что ей скажет Фрэнсис, – что может оказаться хуже ее прежних предположений?
– Ну, в чем дело? Он собирается меня бросить? А не хватает духу самому об этом сказать?
Маленький мир Сьюзен словно раскололся надвое. Она чувствовала себя так, словно кто-то острым ножом пронзил ей грудь и острие уперлось в самое сердце. Боль была такой же силы, что и душившая ее ненависть. Казалось, будто жизнь кончена и ее, Сьюзен, больше нет на этом свете. Дорин прижала ее к себе, словно мать, защищая свое дитя. Она лучше знала жизнь улицы, успела испытать на себе все ее прелести и давно сообразила, что в данном случае могло считаться «самым худшим».
Фрэнсис посмотрела в глаза двоюродной сестре и, качая головой, прошептала:
– Он меня заразил, Сьюзен. У меня венерическая болезнь. Сначала Сьюзен показалось, что она не расслышала слов кузины – уж очень быстро и как-то просто она это сказала. Она закричала, повторяя слова Фрэнсис:
– У тебя что? Чем он тебя заразил? У тебя венерическая болезнь?!
Ей было все равно, слышат ее соседи или нет. Она знала: соседи ее любили, считали приличной молодой женщиной вне зависимости от репутации ее мужа. Он мог быть каким угодно, но она для них оставалась хорошей, чистой, порядочной девочкой.
И вот теперь ее кузина, стоя в ее садике, который всего два часа назад она, Сьюзен, так тщательно подмела, объявляет ей, что она вовсе не чистая, что она запятнана дурной болезнью, что у нее тоже гонорея и что у нее поражено этой гадостью все нутро.
– Ты, гнусная предательница, дрянь! Как ты могла так поступить со мной, Фран? Мы же не чужие!
Фрэнсис содрогалась от рыданий.
– Прости меня, Сью. Клянусь Богом, если бы я могла повернуть стрелки часов назад! Я была пьяная, а ты сама знаешь, какой он. Барри может уговорить солнце сойти с неба. Пожалуйста, постарайся меня понять…